[Pine_Marten]

Такое ощущение, что я одна сюда пишу))

Название: Дьявол в деталях
Автор:  Pine_Marten
Бета: - Tigresa Romana -
Пэйринг и персонажи: Люцифер, Сэм Винчестер
Рейтинг: NC-17
Жанры: Психология, Философия
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Размер: Миди, 13 страниц, 1 часть
Статус: закончен
Описание: После того, как Люцифер сбежал из клетки в теле Каса, Сэму снится странный сон, в котором дьявол предстаёт в неожиданном свете.
Много философских рассуждений с претензией на глубокий смысл и немного секса в конце, бонусом, так сказать (ну, куда же без него?)
Ссыль на фикбук: https://ficbook.net/readfic/6573123

Он бьёт Сэма в челюсть почти без замаха под аккомпанемент раскатов грома. Винчестер отступает, упирается спиной в решётку. Люцифер скалится, снова ощущая себя живым. Избивать Сэма Винчестера — особое удовольствие. Он мечтал об этой возможности каждую секунду, проведённую в клетке с того момента, как Смерть забрал душу Сэма из ада. Дьявол довольно рычит. Между ним и Сэмом электрическим разрядом нарастает возбуждение, искры от окровавленного кулака расходятся по руке, по всему телу, и вожделением вспыхивают в паху.

— Правда ведь бой — это как секс? — говорит Люцифер, приближаясь.

Кровь изо рта, из носа Сэма. В мерцающем свете факелов она кажется чёрной. Всё его лицо в синяках, глаз заплыл, охотник дышит тяжело, с трудом стоит на ногах. Но взгляд наглый, злой, несломленный.

— Твоя ненависть, как клятва в вечной любви, Сэмми. Твоя ярость — чистейшая похоть. Признай, что тебе тоже нравится.

Но Сэм молчит, только дёргает головой и сжимает губы в тонкую линию. Не сдаётся.
Смертный, он двигается быстро даже в таком состоянии, хоть и недостаточно быстро для архангела. Однако, дьявол не торопится, позволяет отвечать себе, пропускает удары, чтобы растянуть удовольствие. Слизывает с губ кровь. Снова бьёт, мечтая, чтобы это продлилось подольше. Но Сэм уже обессилел. Ещё один удар, и он отлетает к прутьям клетки, сползает на пол. Люцифер подходит, хватает за шею и поднимает вверх. Стоит лишь немного сильнее сжать пальцы, и Винчестер умрёт. Так просто. Это балансирование охотника на грани жизни и смерти доводит Люцифера почти до оргазма.
Он притягивает Сэма к себе и целует, жёстко, до боли, скорее кусает, не отдавая себе отчёта в своих действиях. Чувствует с удивлением, как губы Сэма приоткрываются, отвечая. Вспоминает о своей цели и отстраняется, сразу же вычёркивая из памяти поцелуй.
Он снова уговаривает, давая и Сэму и себе последний шанс:

— Впусти меня, и все будут в выигрыше, Сэмми. Мы упрячем Амару в ту дыру, из которой она выползла, и отпразднуем вместе, одной большой счастливой семьёй, — это глупо, до смешного глупо. Тупые выродки-демоны могут без приглашения получить себе любой вессель, а практически всемогущий архангел без великодушного согласия смертного не в состоянии ничего сделать.

— Нет, — хрипит Сэм. Он почти на краю, его жизнь, такая хрупкая, такая маленькая, ничего не значащая, жизнь одной из миллиардов обезьянок, созданных Богом, сейчас в руках Люцифера. Он уничтожал их тысячами, не оглядываясь, без сожаления. Что теперь одна из них значит, в это мгновение? Что ему мешает сжать пальцы, оборвать эту ниточку и забыть?

Чувство без названия зудит и не даёт этого сделать, какой-то тонкий писк на грани слуха, оно упрямо пробирается сквозь ненависть и злобу, сквозь презрение и ярость, словно зелёный росток, прорастающий к солнцу через асфальт. Люцифер медлит, будто ожидает чего-то. Нужно лишь полсекунды, одно короткое движение пальцами…

— Сэм! — голос Дина врывается в это мгновение, и пальцы дьявола вздрагивают. Жизнь охотника в его руке продолжает отсчитывать секунды. Люцифер ослабляет хватку и бросает Сэма на пол, понимая вдруг, чего именно ждал. Он вполне осознает это чувство облегчения. Было бы странно врать самому себе после стольких столетий рефлексии в одиночестве. Но сейчас Люцифер списывает радость от того, что не убил Сэма и не смог сломать его, на то, что случись то или другое — игра бы закончилась. Люцифер не может не признать, что ему нравится играть с этим охотником в отвергнутого любовника снова и снова.

Он щёлкает пальцами, и Дин с Касом перемещаются в клетку. В руке пернатого сразу же появлявляется клинок. Это даже смешно.

— Не-не-не-не, — наигранно-сердито качает головой Люцифер. — В такие моменты важна атмосфера, — усмехается и подмигивает, снова щелчок. Мрачную адскую пустошь оглашают звуки старой песенки Tavares «Heaven must be missin’ an angel».

Он пританцовывает, не скрывая своей радости. Охотнику и занудному ангелу не дано понять природу этой радости. Этого и не требуется. Веселье продолжается. Дин и его пернатый друг нападают одновременно, но для Люцифера этот бой — лишь развлечение.
С Касом драться ещё забавнее, и в коротких перерывах во время схватки слушает он куда внимательнее, чем Сэм. Люцифер не особо рассчитывает, что это слово сорвётся с губ пернатого, но он говорит «да», и заклинание Ровены пропадает втуне.

***

Люцифер остаётся вместе с Винчестерами в бункере, надеясь найти способы уничтожить свою страстно-нелюбимую тётушку Амару. В таком богатом кладезе информации, который создали смертные умники, наверняка что-то можно обнаружить.
Следить за братьями под личиной Каса занимательно. Однако, Сэм более интересен, как объект психологического изучения. Если для Дина всегда всё очевидно: есть враг — и его надо убить, то для Сэма — это предмет долгих размышлений и взвешиваний добра и зла. Никогда не существует однозначно черного или белого. Его внутренняя борьба увлекает, за ней хочется наблюдать, анализировать.
Вот и сейчас Сэм от чего-то угрюм и неразговорчив, о чём-то думает, переживает. Архангел успел хорошо его изучить, будучи в его теле. Поведение явно нетипичное. Даже Дин замечает, хотя этот увалень в вопросе человеческих чувств, скорее пустит в ход бульдозер, когда нужно использовать скальпель.

— Эй, Сэм, что с тобой? Ты какой-то странный после общения с Люцифером. Всё же хорошо. Мы упрятали его обратно, — роняет старший мимоходом.

Сэм отнекивается, замыкается и мрачнеет ещё больше, а Люциферу становится любопытно, и он, дождавшись, когда Дин свалит, подкатывает к младшему, изображая заботливого папочку. Охотник сидит за столом, пьёт пиво, пролистывая старинный фолиант, — удобный момент для беседы по душам.

— Сэм, ты можешь поговорить со мной. Я вижу, что что-то мучает тебя, — Люцифер садится рядом, кладёт руку на плечо, заглядывает в глаза. Думает, что жест должен получиться очень трогательным и убедительным. Сэм опускает голову, долго молчит, и потом нехотя отвечает:

— Я не знаю, Кас, — прячет взгляд. — Не могу перестать думать о нём.

— О ком? — чуть не добавляет «сын мой», едва сдерживая смех, но осекается и сильнее хмурит брови.

— О Люцифере, — смущенно выдавливает Сэм, а дьявол изумлённо поднимает брови, не может поверить своим ушам. Вот это поворот! — Мы снова заперли его в этой клетке, — тяжело вздыхает, а Люцифер пытается понять, какого хрена…

— Разве он не заслужил это? — брякает первое, что пришло в голову.

Сэм поднимает взгляд и смотрит так печально, что архангелу становится немного не по себе.

— Когда Бог впервые заключил его в клетку, причиной стала Метка Каина. Она заставляла совершать Люцифера все те вещи. Она изменила его. Изначально он не был таким. Разве нет? Я не могу перестать думать об этом, Кас. Дин тоже носил её, и я помню, что она с ним делала, каким он становился. Но я не переставал любить его. Я знал, какой он. Понимаешь? — Люцифер ошарашенно слушает и снова думает, что просто чего-то не догоняет. А Сэм продолжает: — Понимаешь, у него нет того, кто знает, какой он на самом деле. Его все ненавидят.

И тут у Люцифера невольно вырывается смешок:

— Так ты что, пожалел дьявола?
Но ведь это и впрямь нелепо. Какой-то несчастный человечишка пожалел архангела. Это нелепо и…

— Нет, не так, — отвечает Сэм, хмурится и делает большой глоток. — Мне просто кажется, я… Мне кажется, в этом противостоянии не всё так просто.

Разговор как-то сам собой сходит на нет, и Люцифер спешит ретироваться, стараясь не думать об этой беседе по душам.

***

Люцифер готовит зелье для заклятья, чтобы вытащить Дина из прошлого вместе с мощным оружием, которое поможет победить Амару, а Сэм мельтешит рядом и порядком раздражает.

— Без усиления твоей ангельской силы чары просто не сработают, — нудит он, хватает за рукав и заглядывает в глаза. — Я тебе доверяю, — произносит Сэм, а Люцифер не может сдержать смех. Он ему доверяет. Чертовски трогательно. Сэм предлагает прикоснуться к его душе, чтобы подпитать силу ангела, зная, что это может убить. Он без раздумий готов пожертвовать своей жизнью. Глупо. Глупо даже для смертного. Пройти такой путь сквозь ад, пережить апокалипсис, обыграть его, самого Люцифера, и теперь предлагать свою жизнь вот так запросто!

Сэм недоуменно смотрит на него.

— Что?

— Да, просто, ты мне больше не нужен, — объясняет Люцифер, решая прекратить этот балаган. — Дин связан с Амарой, чего я с тобой-то вожусь? — хватает Сэма за грудки и прижимает к стене. — Я прикоснусь к твоей душе, раз уж ты так просишь, и пробью защиту, чтобы выдернуть Дина оттуда. А когда он вернётся и увидит, что его дом украшен твоими кишками, я скажу ему правду, Сэм. Я скажу ему, — Люцифер меняет тембр голоса и корчит страдальческое выражение на лице. — Дин, он знал, чем рискует, но не пожелал отказаться.

— Люцифер! — в ужасе выдыхает Сэм. Страх и осознание на его лице завораживают, гонят адреналин по венам.

— Во плоти, — отвечает архангел. Его ладонь проникает сквозь человеческую оболочку, достигает пульсирующего сгустка энергии, касается души, и яркий свет вырывается из груди Сэма. Сэм кричит, дёргается от боли, все его мышцы сводит судорогами. Дьявол чувствует душу Сэма, узнает её, ласкает, как котёнка. Ему достаточно продвинуться чуть дальше, проникнуть своей благодатью за грань. Одно неосторожное движение, и человеческое тело не выдержит. Душа, как маленький атомный реактор, взорвётся и расщепит на атомы несчастного смертного. Но Люцифер медлит, снова медлит, как тогда в клетке.

— Ну где же ты, Кас, почему не остановишь меня? — обращается он к ангелу внутри своего весселя. — Посмотри, один из Винчестеров сейчас умрёт от моих рук. — Но ангел молчит. Бездействует. Сукин сын!

Дьявол наблюдает за страданиями Сэма, разглядывает вздувшиеся на его шее вены, зажмуренные глаза, стиснутые зубы. Люцифер почти осязает боль Сэма, чувствует, как мечется человеческая душа в его руке. Она красивая, теплая, трепещущая… живая. Блять, почему так сложно убить его?! Люцифер отпускает Сэма, не в силах преодолеть что-то внутри себя, вынимает руку, отталкивает его. Тот валится на пол почти без сознания. А Люцифер долго смотрит на безвольное тело, потом опускается на колени рядом с ним, рассматривает лицо, покрывшееся каплями пота, осторожно очерчивает пальцами линию подбородка, прикасается к шее, проводит вдоль пульсирующей вены, кладёт ладонь на грудь Сэма, ощущая, как бешено стучит сердце.

— Скажем всем, что меня остановил Кастиэль, — шепчет Люцифер.

***

— Как гора с плеч. Эта глубокая конспирация. Я не очень это продумал. И эта дурацкая маска ангела, страдающего запором, — Люцифер произносит речь, держа в руке завёрнутую в тряпицу Десницу Божью — сильнейшее оружие. Но он знает, что оно не сработает, ощущает, что деревяшка уже пуста, бесполезна, выпита досуха. И ещё он видит, что Сэм порезал руку, даже чувствует запах его крови. Знак изгнания ангела. «Ну же Сэмми рисуй его быстрее. Не дай мне возможности убить тебя, иначе на сей раз я это сделаю».

Сэм не разочаровывает, активирует символ вовремя. Яркий свет, и Люцифер с облегчением позволяет силе заклятья утянуть его в неизвестность.

***

День выдаётся не из лёгких, выжимает все соки и выматывает почти до беспамятства. Братья возвращаются в мотель после осмотра тел и опроса свидетелей. Дин падает на кровать прямо в одежде, а Сэм садится за ноутбук искать информацию по делу.
По правую руку полный кофейник, который пустеет довольно быстро. Уже через два часа Сэм идёт на кухню за новой дозой кофеина. Снова поиски, бесконечные страницы текста и бесполезной информации. Глаза слипаются, мозг с трудом переваривает данные. В какой-то момент строчки расплываются перед глазами, голова тяжело опускается на стол, и Сэм, не замечая, проваливается в сон.

***

Он стоит посреди парка на узкой асфальтовой дорожке. На улице день, ярко светит солнце. Вокруг высокие деревья, лавочки и фонарные столбы, сочная зелень, подстриженный газон, пёстрые клубмы и ухоженные кусты. Откуда-то слышна музыка, одинокая гитара, печальная мелодия льётся в воздухе, вибрирует в такт биения сердца. Она чем-то до боли знакома, но ему на ум ничего не приходит. Сэм осматривается и не может вспомнить, как попал сюда, не может понять, где находится. Он в обычной своей одежде, но в карманах пусто: ни ножей, ни пистолета, ни даже фляги со святой водой. Однако странным образом его это не пугает. Он идёт на звук гитары, очарованный переливами музыки. В парке больше ни души, не слышно ни голосов людей, ни лая собак, ни шума машин. Дорожка ложится под ноги, ведёт, изгибаясь между тёмными стволами деревьев, фонарными столбами и скамейками.
Мелодия становится громче, и Сэм наконец видит музыканта. Обычный бродяга сидит прямо на траве и перебирает струны, низко склонив голову. Рядом с ним раскрыт чехол от гитары, как намёк пожертвовать музыканту пару монет. Но непонятно, для кого он играет. Никого же нет.
Сэм подходит ближе, завороженно впитывая мелодию, наблюдает за магическим движением пальцев над грифом. Слушает, затаив дыхание, и чувствует, как в груди поднимается светлая ностальгия по чему-то давно ушедшему, когда-то любимому всем сердцем. И от того больнее становится, что Сэм никак не может вспомнить, что утратил, и о чём так отчаянно тоскует его душа.
Он долго стоит напротив гитариста, качается на волнах мелодии. Задерживает дыхание, когда звуки стремятся вверх, и выдыхает, когда они понижаются. Он почти в трансе. Но внезапно музыка замолкает. Сэм вздрагивает, приходя в себя, как после гипноза. Мир вокруг вздрагивает вместе с ним, краски становятся тусклыми, свет чуть меркнет, и тишина, ворвавшаяся в сознание, становится оглушающей. Будто гитара всё это время наполняла пространство жизнью, была душой окружающего мира.

— Рад, что ты заглянул, — голос режет безмолвие раскаленным ножом. Гитарист поднимает голову, и Сэм каменеет.

— Люцифер! — Сэм хочет убежать, но ноги не слушаются, он не в силах пошевелиться, и всё, что ему остаётся — наблюдать, как Люцифер откладывает инструмент в сторону, поднимается и подходит. Очень близко — Сэм может разглядеть, как меняется цвет радужки в его глазах от тёмно-серого по краям до бледно-голубого ближе к зрачку.

— Тебе понравилась моя игра? — насмешливо улыбается Люцифер. — Это из моих старых сочинений, ничего особенного, но некоторые говорят, что это гениально.

— Где мы? Как я сюда попал? — Сэм понимает, что если бы дьявол хотел, он бы убил его на месте и, если он этого не делает, значит это очередной трюк, чтобы… Чтобы что? Сэм вдруг вспоминает, что вессель уже не нужен Люциферу, и что он теперь в теле Каса, но почему тогда здесь и сейчас перед ним он в облике Ника? Такой, каким являлся Сэму в его безумии, каким был в клетке?

Люцифер закатывает глаза и сокрушенно вздыхает:

— Мне всегда казалось, что это ты из двух братьев мозговитый, — он поднимает руку и стучит пальцем по лбу Сэма. — Подумай, мой сладкий.

Сэм оглядывается вокруг. Картинка становится текучей, краски меняются, линии рушатся, рассыпаются, и уже сложно разобрать очертания деревьев и лавочек, всё сплетается и смешивается.

— Это сон. Это мне снится, ведь так? — наконец доходит до него. — Я не спал больше суток и вырубился прямо за работой.

Люцифер улыбается и пожимает плечами, выпятив губу в своей манере, хитро подмигивает:

— Как скажешь, Сэмюэль, — он не спорит и не подтверждает догадку, но Сэму достаточно того, что он видит.

Ну конечно, Люцифер. Кто еще мог присниться ему, учитывая, что последние недели этот павший занимает все мысли Сэма? Он прокручивает снова и снова те моменты, когда мог погибнуть в руках Люцифера, и когда этого почему-то не случалось. Вспоминает тот грубый смазанный поцелуй в клетке и не может не признать, как это завело его тогда и как сводит с ума теперь, одним лишь воспоминанием заставляя хотеть большего. Это безумие, которое Сэм гонит от себя, задвигает на самые дальние задворки своего сознания. Но от себя не убежать, и вот Люцифер, во всей своей красе стоит перед ним такой, каким Сэм его помнит, такой, каким Сэм представлял его украдкой в своих откровенных фантазиях. Это сон, который услужливо выносит на поверхность все тёмные, скрытые даже от самого себя, тайны. Всего лишь сон…
Мир вокруг продолжает свои метаморфозы, разрозненные детали складываются в новую картинку, вокруг Сэма и Люцифера растут стены, возникают окна, столики и кресла, стойка и доска с меню. Мир преобразуется в обыкновенное в кафе.
Люцифер жестом предлагает присесть за один из столиков, и Сэм соглашается. За окном улицы большого города, но такого же безлюдного, как и парк. В кафе ни души, и всё та же плотная давящая тишина.

— Мне знакома та музыка, которую ты играл. Что это? — спрашивает Сэм, чтобы разбить безмолвие. Перед ним появляется неизвестно откуда взявшаяся чашка с кофе. Сэм чувствует запах и видит поднимающийся пар. Перед Люцифером такая же, но сверху шапка взбитых сливок.

— Тебе понравилось, — самодовольно улыбается Люцифер. — Я знал, что ты вспомнишь. Ты слышал эту музыку на следующий день после смерти матери. Уличный музыкант на площади Лоуренса исполнил её. Ты был младенцем, но, вот видишь, запомнил. Мой папуля подарил тебе эту мелодию… в утешение. Согласись, забавное совпадение, что она моего сочинения, — дьявол прикладывается к своей чашке и делает глоток. Над верхней губой причудливыми усами остается след от сливок.

— Что? В утешение? — информация кажется Сэму важной, но он не может на ней сконцентрироваться, залипнув на испачканной губе Люцифера, и нервно сглатывает.

— Расслабься. Это же сон, ты сам сказал, — Люцифер демонстративно медленно слизывает сливки, прикрыв глаза, и улыбается. Сэм хмурится, пытаясь разгадать, что же его больное подсознание хочет сказать подобным сном. Которое из его «я» представлено таким незаурядным персонажем. Он не хочет верить, что это всего лишь его скрытые сексуальные желания приняли такую форму.

— И о чём этот сон? — уточняет Сэм, особо не рассчитывая на вразумительный ответ. Он, не задумываясь, берёт свою чашку, отпивает из неё. Чёрный, без сахара, как он любит.

— В осознанных снах можно встретиться с самим собой, заглянуть в свою суть, узнать себя поближе, — отвечает Люцифер, многозначительно округляя глаза, и поднимает брови, но взгляд остаётся насмешливым. — Ты выбрал меня, значит считаешь, что мне есть, что тебе поведать.

— Почему ты не убил меня? — интересуется Сэм, отмахиваясь от пошлых картинок, которые рисует воображение, и понимает, что этот вопрос не по адресу в данной ситуации, но ничего поделать с собой не может. — У тебя было несколько возможностей, я не мог ошибиться. Ты ведь хотел.

— Хотел, ты прав. Ещё как хотел.

— Так в чём же дело?

— Хороший вопрос. Я тоже себе его задавал, чуть не рехнулся, ты знаешь, — Люцифер растерянно разводит руками.

— Так чего тебе нужно? Зачем всё это? — снова спрашивает Сэм, оглядываясь и обводя руками кафешку.

— Тебя, Сэмми. Мне всегда нужно тебя, — Люцифер допивает свой кофе и звякает опустевшей чашкой о стол. — Правда ведь ирония судьбы? Ты постоянно меня динамишь, а я не могу тебя убить. — Он перегибается через стол, приближаясь к лицу Сэма. — Выясним вместе, что это за чёртова химия между нами.

От Люцифера пахнет хвоей, полынью, и озоном, этот запах ударяет в голову не хуже хмеля, и Сэма слегка ведёт. Он понимает, что если Люцифер будет его и дальше провоцировать, то сон точно скатится в одно из тех влажных подростковых сновидений, после которых приходится менять простыни.

— Я покажу тебе кое-что, а потом мы решим, что с этим делать, — продолжает он, поднимаясь из-за стола и протягивая Сэму руку.

Сэм зачарованно смотрит на неё, переводит взгляд на ухмыляющегося Люцифера и медленно встаёт. Не отводя глаз прикасается своей рукой к руке Люцифера, и мир вокруг исчезает, опора уходит из-под ног. Но лишь на секунду.

***

Они оказываются во дворе небольшого домика под высоким клёном, к ветке которого на длинной верёвке привязано колесо. На улице вечер, заходящие лучи багровыми всполохами отражаются в окнах дома. Сначала Сэм слышит звук. Плач ребенка, прямо за деревом, под которым они очутились. Сэм обходит его и видит девочку лет восьми, стоящую на коленях и плачущую навзрыд. А перед ней мёртвого кота. Кровь на мордочке, слипшаяся шерсть, тельце неподвижно и изломано. Девочка оплакивает кота и, задыхаясь, кричит в небеса:

— Зачем ты убил мою кошку?!

— Что это? — спрашивает Сэм, оборачиваясь к Люциферу.

Тот подходит прямо к девочке и внимательно рассматривает ее. Но она его не видит и продолжает рыдать.

— Я отправил эту кошку под колёса грузовика, Сэм, — равнодушно произносит Люцифер.

— Зачем?! Ради забавы, посмотреть как страдает ребёнок? — Сэм злится. Можно понять жестокость ради обладания миром, ради смерти всего человечества, чтобы отомстить отцу за то, что тот предпочёл людей своим первым созданиям — архангелам. Но убивать любимца ребенка…

Люцифер поднимается, подходит к Сэму и кладёт руку ему на плечо. Сэм вздрагивает, хочет оттолкнуть его, но, заглянув ему в глаза, не делает этого. В них печаль и… усталость.

— Она потеряла любимое существо, Сэм. Такие вещи особенно запоминаются в детстве. Хочешь знать, зачем я это сделал? — Сэм кивает. — Давай спросим у неё.

Люцифер щёлкает пальцами, и девочка тут же поднимает взгляд на мужчин.

— Откуда вы здесь? — восклицает она. — Только что вас тут не было.

— Ты просто не слышала, как мы подошли. У тебя ведь такое горе, — отвечает Люцифер, присаживаясь рядом с девочкой на корточки.

На её глазах выступают слезы.

— Мою кошку сбила машина, — всхлипывает она.

— Ты любила свою кошку? — участливо интересуется Люцифер, и Сэм с удивлением слышит искренность в его голосе… или хочет слышать.

— Да, сэр, я любила её, — отвечает девочка. — Но Бог забрал её.

— Почему же ты так горько плачешь о ней? Если Бог её забрал, значит ей хорошо на небесах.

— Я больше не смогу играть с ней, — немного неуверенно говорит девочка.

— Только поэтому? Потому что тебе будет не хватать её? Значит ты оплакиваешь себя. Но ведь ты сможешь завести другую кошку.

— Нет! — вдруг сердито восклицает девочка. — Я плачу не из-за себя, и другая кошка не поможет.

— Тогда почему? — Люцифер не унимается, и Сэм не может понять, к чему тот ведёт.

— Я не знаю, что там на небесах, и хорошо ли ей. Но здесь она могла играть с фантиком, она могла пить молоко и мурчать, когда я ее гладила. Ей нравилось спать со мной, ей нравилось мешать мне делать уроки, и она любила смотреть со мной мультики. А еще она ловила жуков во дворе и играла с листьями. Она больше не сможет родить котят. Она не будет лежать на подоконнике, когда светит солнце, и не украдёт со стола колбасу. У неё не будет меня. Разве Бог сможет ей всё это дать там, на небесах?! — девочка снова заливается слезами, и Сэм начинает понимать.

Люцифер поднимается на ноги, подходит к Сэму и шепчет:

— Вот именно сейчас, в этот самый момент, Сэм, девочка поняла ценность жизни. Даже самой маленькой и незначительной. Потеряв кошку, она осознала нечто очень важное, — Люцифер разводит руками. — Но, к сожалению не все так быстро учатся, мой друг. Для кого-то недостаточно дохлой кошки. Приходится убивать их детей, родителей, любимых и близких снова и снова, в этой жизни и следующей, пока не поймут. До некоторых туго доходит, знаешь ли.

Сэм молчит, ошарашенно разглядывая дьявола, словно видит в первый раз. А Люцифер, довольный своим представлением, касается плеча охотника и переносит их снова в кафе. Но теперь это место наполнено посетителями, а за окнами на улице шумят автомобили, и снуют люди. Все столики в кафе заняты, кроме одного, за которым они сидели прежде. Следуя за Люцифером, Сэм опускается на то место, где сидел в первый раз.

— И что дальше? — Сэм оглядывается по сторонам. Люди не обращают на них никакого внимания, болтают, смеются, спорят, едят и пьют.

— Тебе надоело моё общество, Сэмми? — удивляется Люцифер. — Зря ты так. У меня есть ещё пара историй для тебя. Вон, посмотри, милая хромая официантка.

Сэм следит за жестом Люцифера и замечает темноволосую девушку с подносом. Она действительно слегка прихрамывает. Ничего особенного, обычная официантка.

— Несколько месяцев назад она потеряла всё: дом, работу, любимого мужа, здоровье, все сбережения. Ей пришлось пройти через ад, — рассказывает Люцифер. — Это я сделал её жизнь адом и отнял всё. Ей пришлось собирать себя по крупицам, перекраивать своё сознание, чтобы не подохнуть. Понимаешь? Теперь она другой человек.

Сэм молча слушает, пытаясь вместить в себя идею, которую втолковывает ему Люцифер. Вроде всё просто, как в той притче про кокон с бабочкой. Но ведь Люцифер — тот ещё пройдоха, умеет запудрить мозги.

— Эта девушка на новом уровне осознания, она видит мир иным. Переоценка ценностей и всё такое, — продолжает Люцифер, ухмыляясь. — Не будь того пожара, что я устроил, она бы осталась такой же дурёхой, какой была до него. Спокойная жизнь, тихая старость и никакого прогресса. Зря что ли Бог ей жизнь давал?

— Ну хорошо, ты сделал её сильнее. А как же счастье? Ведь эта боль останется с ней на всю жизнь, — Для Сэма в картине, нарисованной Люцифером, не достаёт некоторых деталей.

— О-о-о, — тянет многозначительно дьявол, напустив на себя торжественность. — Это уже следующий урок, мой дорогой. Выбор — быть счастливым или нет — человек может сделать, только пройдя определённый путь, — его тон с серьёзного быстро скатывается в шутливый. — Ну, это ты у Далай-Ламы спроси, он разбирается в подобных фишках.

Сэм усмехается. Люцифер загнул, конечно, насчет пути и буддистских теорий. Звучит как-то слишком просто. С другой стороны, это сон Сэма, почему бы не порассуждать о буддизме?
Тем временем Люцифер поднимается и подходит к стойке, оборачивается и пальцем манит Сэма к себе.

— Ещё один сюжетец для тебя, — он достаёт откуда-то пульт и включает телевизор, висящий за стойкой.

Сэм подходит к стойке и смотрит на экран, на котором проносятся жуткие панорамы разрушенных городов, дымящиеся развалины, на улицах перестрелки и мародерство, трупы валяются, где ни попадя. Повсюду хаос. Кадры перескакивают с одной большой столицы на другую: Берлин, Лондон, Париж, Рим, Вашингтон — везде одно и то же. На одной из разрушенных стен Сэм замечает надпись «Kroaton». Эти картинки очень похожи на ту, что он увидел, когда Захария перенёс его в две тысячи четырнадцатый. Будущее, в котором Люцифер, получивший тело Сэма, устроил конец света.

— Что это? Апокалипсис?

— Ну, да, — отвечает Люцифер, и ядовито улыбается. — Такой, каким он должен был стать, если бы не парочка упрямых братьев, — а потом с досадой добавляет: — Чёрт, Сэм, ты сорвал мне такой потрясающий апокалипсис! Столькие проснулись бы! Столькие перешли бы на новый уровень! Человек начинает что-то понимать, только находясь на краю. Тебе ли не знать!

Сэм озадаченно смотрит на Люцифера и долго не может ничего сказать. Чертовски странный сон…

— Значит вот, что ты делаешь? Преподаёшь людям уроки? — наконец находит слова. — А как же все религиозные учения, школы и так далее, слова Бога о праведности, наказания за грехи?

Люцифер беззвучно смеется.

— Бог — это любовь, Сэм. Чистая, безусловная, всепрощающая любовь. Бог не может наказывать. Это я делаю всю грязную работу. Даю препятствия, создаю проблемы, чтобы люди шевелили своими задницами. Я — энерго-информационная сущность с высоким уровнем самосознания, а от того ещё более опасная. Кстати, поэтому папа упёк моё сознание в клетку, оставив на свободе лишь энергию. Забавная у меня роль, не правда ли?

— И кто же распределил эти роли? — мысль, не дававшая Сэму покоя ещё с клетке, наконец обретает очертания.

Люцифер пожимает плечами и продолжает улыбаться.

— Так получилось, Сэм. Папа посчитал, что я справлюсь с этим.

— Бог любил тебя больше всех. Ты был самым лучшим среди его детей, и он поручил тебе стать злом? Он поручил тебе противопоставить себя добру, чтобы люди могли понять разницу? У него извращённое чувство юмора, Люцифер, — Сэм чувствует, как в нём клокочет ярость. — Он обрёк тебя на всеобщую ненависть, а после бросил и запер в клетке?!

— Осторожнее, Сэмми! — Люцифер мгновенно оказывается рядом и хватает его за подбородок. — Ты играешь с огнём. Твои сантименты могут сослужить тебе плохую службу, — приближается лицом к лицу Сэма и проводит большим пальцем по губам. Сэм замирает, чувствуя, как тело недвусмысленно реагирует на действия Люцифера. — Мне конечно приятно, — с усмешкой продолжает тот. — Что ты проникся моей нелёгкой судьбой. Ты даже пожалел меня. Это так… Глупо, Сэмми. Я же дьявол! Я могу манипулировать твоими чувствами. Я могу сделать так, что ты станешь ярым моим приверженцем и пойдешь козлов на капищах резать во имя моё!

Сэм улыбается, узнавая привычную манеру поведения Люцифера, он всё такой же засранец. И это радует. Радует, что что-то в этом мире остаётся неизменным.

— Если бы ты мог это сделать, давно бы уже заставил сказать меня «да», — парирует Сэм. — И ты знаешь, — он заглядывает в глаза Люцифера, решая для себя, что разговоры пора заканчивать, что он увидел достаточно, чтобы принять решение. Это всего лишь сон, почему бы не сделать то, чего так хочется, почему не воплотить свою тайную фантазию хотя бы в этом до жути реалистичном сновидении? Наутро он, возможно, даже не вспомнит странные игры его разума, но пока что стоящий перед ним вызывает лишь одно желание, и чёрт с ними, с влажными простынями… — Мне нравится играть с огнём.

Губы Люцифера горячие, жёсткие, немного солоноватые. Сэм целует его грубо, заставляя приоткрыть рот, проникает внутрь языком. Требовательно, крепко обхватывает затылок одной рукой, второй рукой обнимает за талию и притягивает ближе. Люцифер отвечает, и Сэм слышит щелчок пальцами, мир снова меняет декорации. Они оказываются посреди незнакомой комнаты, половину которой занимает кровать.
На размыкая губ, Люцифер ведёт Сэма к кровати. Его поцелуи из неуверенных и осторожных превращаются в яростные, жадные, и от этого у Сэма окончательно сносит крышу. Он не может утолить жажду, выпивая Люцифера. Он хочет больше, ближе, сильнее. И Люцифер дает ему это. Он валит Сэма на кровать, на несколько мгновений отстраняется, не отрывая от него взгляда, быстро расправляется со своей одеждой. На сей раз Люцифер не улыбается, на его лице вожделение. Он одним хищным взглядом вынимает душу, и Сэм понимает, почему так сходит с ума от одной мысли о нём. Почему после всех пыток в клетке, после безумия, разрывавшего его личность надвое, он продолжает желать Люцифера. Одержимость падшего, его голод, словно отражаются в Сэме, как в зеркале. Он — абсолютный антагонист, и потому Сэма так тянет к нему. Сэм — единственный, кто может понять, кто такой Люцифер на самом деле, а поняв — полюбить.
Сэм дрожащими руками судорожно срывает с себя рубашку и футболку. Запутывается в джинсах и, матерясь, стаскивает их вместе с трусами под пристальным взором архангела. Едва дождавшись, пока Сэм разденется, Люцифер набрасывается на него и вминает в матрац.
Сэм обнажён, беззащитен перед Люцифером, выгибается перед ним, разводит ноги, приглашая. Но в этом нет доверия, он не доверяет Люциферу ни на волос. И именно это заводит ещё сильнее. Ходить по краю лезвия, ласкать что-то опасное, позволять прикасаться к себе и отдаваться полностью без оглядки тому, кто может уничтожить в любой момент. Прикосновения Люцифера далеки от нежных, но грубые ласки достигают нужного эффекта. Сэм дрожит от предвкушения, плавится и умоляет. Когда столь долгое ожидание подходит к концу, он не может терпеть последние мгновения.
У Сэма бывали партнёры мужчины, и он всегда был сверху. Теперь же он безропотно позволяет вести. Сэм хочет почувствовать, как Люцифер наполняет его, как движется в нём, как заводится от этой их безумной близости. Сэм раскрывается перед ним, как никогда ни перед кем. Люцифер неожиданно нежен, когда доходит до главного. Сэм почти не чувствует боли, стремится навстречу, утрачивает остатки рассудка, когда удовольствие волнами прокатывается по всему телу. Теряется в ощущениях, забывает своё имя, существуя только в том, что происходит здесь и сейчас. А Люцифер сдавленно рычит, наращивая темп, порывисто целует Сэма, кусая нежную кожу на шее, что-то шепчет на неизвестном языке.
Они достигают пика почти одновременно. Люцифер, тяжело дыша, валится рядом с Сэмом на кровать. А немного отдышавшись, вытирает себя и Сэма краем простыни.
Сэм опустошён и невероятно спокоен. Мысль о том, что сон слишком реалистичный, медленно всплывает на поверхность сознания и так же неторопливо тонет в расслабленной неге.
Спустя долгие тягучие минуты, он поворачивает голову, смотрит на своего новоявленного любовника. Лицо Люцифера необычно задумчиво. На взгляд Сэма он подбирается ближе, обнимает, нависает сверху и, целуя, хрипло спрашивает:

— Это что, стокгольмский синдром, Сэм? Или способ заполучить союзника? Я не планировал такого развития событий.

Сэм смеётся и целует в ответ Люцифера, проводя ногтями его по спине.

— Ты такое древнее, мудрое существо, а говоришь такие нелепые вещи.

— Как же ты меня бесишь, Винчестер, — рычит Люцифер, перехватывая инициативу, коленом разводит его ноги, и Сэм понимает, что готов к следующему раунду. — Не надейся, что это что-то изменит, Сэм. Если вы с братом встанете у меня на пути, я убью вас, не задумываясь.

Сэм обхватывает Люцифера за плечи и переворачивает, оказываясь сверху, наклоняется, трётся своим членом о его плоть и шепчет на ухо, заставляя Люцифера вздрогнуть:

— Я тебя тоже люблю.

***

— Я тебя тоже люблю, — шепчет Сэм, просыпаясь в номере мотеля, где накануне всё-таки вырубился в неудобной позе, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки. Спину ломит, в голове стоит шум, как после дикой попойки. Дин в одежде дрыхнет на своей кровати. За окном уже светает, а на мониторе неизвестно откуда взявшаяся статья с подробным описанием монстра, которого они ловят, и способы его уничтожения.

***

Проходит неделя, а странное сновидение не даёт Сэму покоя. В какой-то момент, когда Дина нет рядом, и Сэм оказывается в комнате мотеля один, он хватает телефон и дрожащими пальцами набирает номер Каса, надеясь, что абонент будет недоступен или заблокирован, или просто не ответит. Но после третьего гудка Сэм слышит голос Каса со знакомой интонацией Люцифера:

— А я-то всё ждал, когда ты позвонишь, — произносит он, и Сэм холодеет. — Подумал уже, что ты поматросил меня и бросил.

— Это был не сон. Всё было реально, — понимает Винчестер, ощущая, как бешено колотится сердце, и мир делает головокружительный кульбит.

— Как скажешь, Сэмюэль, — голос раздаётся за его спиной, дыхание дьявола прикасается к затылку, заставляя Сэма покрыться мурашками. Люцифер стоит прямо позади него, и пусть Сэм его не видит, но он чувствует, как электрические разряды колкими искрами пробегают между лопаток, как биение сердца Люцифера вибрацией отзывается в груди Сэма. Руки Люцифера медленно проскальзывают по боками и обнимают Сэма за талию, пробираются под футболку, осторожно ласкают живот, Сэм дрожит от этих прикосновений, в паху болезненно тянет, вожделение скручивается похотливым узлом, воспоминания сна яркими картинками вспыхивают в голове. Их разговоры, их близость…

Сэм разворачивается. Перед ним вессель Каса, но Сэм его не замечает: взгляд, поза, насмешливое выражение лица — это Люцифер. Он по-хозяйски обхватывает лицо Сэма ладонями, притягивает к себе и целует.
Сэм выпускает из руки телефон, и тот со стуком падает на пол.

Эпилог

— И чего ты этим добился? — тихий голос ласкает слух Люцифера, незримое присутствие пронизывает счастьем каждую клетку весселя. Ему хочется смеяться и плакать, упиваясь восторгом божественной любви, которая настолько непривычно близка сейчас. Так всегда в присутствии отца… таком редком присутствии.

— Ты сам слышал, он любит меня, — отвечает Люцифер и улыбается. Он сидит на краю Большого Каньёна, свесив ноги в бездну. Было хорошей идеей отпраздновать эту небольшую победу, встретив восход в таком прекрасном месте. — Теперь я могу им манипулировать. Я показал ему то, что он хотел увидеть, и теперь Винчестеры у меня в кармане. А это, отец, учитывая твою необъяснимую слабость к ним, довольно много.

— Ты показал ему правду, дал ему узнать себя. Ты впустил его в свой мир, — в голосе Бога слышится улыбка.

— Да, неплохой способ, чтобы привязать к себе. Я приручил его, — самодовольно отвечает Люцифер.

— Только ли ты его? — лёгкий смешок, и дуновение ветра, словно невесомое прикосновение руки, путает и без того взлохмаченные волосы.

— Что ты имеешь в…? — он не договаривает, ощутив, что отца уже нет рядом. Как всегда Бог исчезает, не попрощавшись и не обещая новой встречи.

«Только ли ты его?»…

@темы: слэш, Сэм, Сверхъествественное, творчество, фанфики

---

[Pine_Marten]

Название: Непрощённый
Пэйринг и персонажи: Сэм Винчестер, Дин Винчестер, Кастиэль
Рейтинг: NC-17
Жанры: Драма, Психология, PWP, Любовь/Ненависть
Предупреждения: Инцест, Нецензурная лексика
Размер: Миди, 17 страниц, 1 часть
Описание: Продолжение фика «Безупречный охотник»
https://ficbook.net/readfic/6379342
Сэму вернули душу. Как теперь будут складываться его отношения с братом?

«Найти короткий путь
Сквозь пропасть между нами,
Нас грело страсти злое пламя —
Сгореть дотла и душу не вернуть…»
© Чёрный Кузнец «Пепел»

Костлявые пальцы Смерти тянут края сумки в стороны, выпуская яркий белый свет. Сэм не знает, сколько часов он лежит на этой пропахшей потом и сыростью кушетке, сколько провалялся без сознания после того, как Дин не дал ему убить Бобби. Сэм не смог воспользоваться советом Бальтазара. Всё оказалось напрасным. Чёртов старший братишка, умеет появиться в неподходящее время. На подбородке у Сэма запеклась кровь из разбитой губы, скулу саднит. Дин бил сильно, но осторожно, зубы и нос оставил целыми, однако вырубил качественно, в голове до сих пор шумит. Запястья и лодыжки ноют от кожаных браслетов, но Сэм снова дёргает их, не обращая внимания на боль.
Это инстинкт. Отсутствие души не лишает страха, и Сэм боится, он в ужасе. Это чистое сияние несёт только страдания и пытки, он это понимает, звериным чутьём. От этой белой штуки так и разит опасностью. Сэма заставляют принять это в себя, не взирая на возможные последствия. Принять то, что может разрушить его тело, его рассудок.

— Сэм, я поставлю барьер в твоём разуме, — медленно проговаривает худощавый мужчина.

Младший Винчестер кричит, умоляя, дёргается, пытается отползти от этого света. Он бы предпочёл сейчас смертоносное прикосновение того, кто перед ним, нежели впустить в себя ЭТО. Лучше небытие, чистилище или ад, любая мука, но не то, на что обречёт его возвращение собственной души.

— Ты можешь ощущать небольшой зуд, — невозмутимо продолжает Смерть. — Будь добр, не царапай стену.

Сэм в панике бросает взгляд на Дина, который замер в проёме двери и безучастно наблюдает за всем. Сукин сын! Смерть ещё что-то говорит, но Сэм не слушает. Он с мольбой смотрит на брата, он просит, заклинает не делать этого.
Дин молчит и отводит взгляд.
Когда светящийся шар касается груди Сэма, дыхание застревает в горле, сквозь кожу под рёбра вползает Боль. Каждую клеточку тела пронзают тысячи игл. Словно каждый нерв обматывают колючей проволокой и поливают кислотой. Он выгибается дугой, срывая связки криком, отчаянно желая скорее умереть, провалиться в забытье, не существовать. Сэму кажется, что он весь состоит из боли. Его тело разрывается на молекулы долгих несколько секунд… или столетий, пока спасительное ничто не окутывает сознание, погружая в черноту.

***

Крик обрывается. Дин видит, как тело младшего обмякло и замерло на лежанке. Он бы поменялся с братом местами, если бы мог. У самого внутренности крутит узлом, а глаза щиплет. Пальцы зажаты в кулаки, костяшки побелели. Он долго не может пошевелиться, глядя в бледное лицо Сэма. Смерть уходит, ничего не сказав. Впрочем, Дин знает, что все слова между ними давно произнесены.
Когда оцепенение проходит, он подносит руки к глазам. На ладонях темнеют метки от впившихся ногтей. Сомнения в правильности принятого решения снова раскалывают голову пополам. Он не мог поступить иначе. Либо так, либо пришлось бы убить брата. И даже говоря себе это, Дин размышляет, не была ли смерть лучшим выходом?
Если Сэм очнётся и будет прежним Сэмом, каким был до клетки, во что превратятся их отношения после всего, что произошло за последние месяцы? Дин уже думает, что лучше разделиться и не видеть друг друга. Так было бы проще им обоим.
Болезненная зависимость Дина от той тёмной стороны их отношений терзает его, гложет как внутренний адский пес, царапая когтями сердце. Грубые прикосновения и жёсткий секс, в темноте, под покровом молчания и злой тайны — всё это не для его Сэмми, доброго, правильного, чистого. Он попросту доконает себя чувством вины. А Дин свихнётся, не разрешая себе прикоснуться к брату.
А если пресловутая стена Смерти не сработает, и Сэму сорвёт резьбу от воспоминаний о клетке? А если он вообще очнётся пускающим слюни идиотом?
Дин заливает свои сомнения виски, слушая утешительные рассуждения Бобби, и ждёт.

Сэм приходит в себя довольно быстро, всего через несколько часов. Дин даже не успевает привести в порядок мысли и разработать тактику поведения. В крепких приветственных объятьях брата он скован и еле дышит, отстраняется, пытаясь в карих глазах прочесть мысли… чувства. Ничего, лишь растерянность и радость, как после долгой болезни. Кажется, он в порядке, не превратился в овощ и выглядит адекватно.

— Что ты помнишь? — осторожно интересуется Дин, боясь того, что может услышать.

Сэм отвечает, и Дин понимает, что весь прошедший год и все события вычеркнуты из памяти брата, остались за стеной, как и клетка. Он рад… и уничтожен. Проблема решилась сама собой, не нужно ничего придумывать и вести изматывающие разговоры. Но теперь и его самого словно разделили надвое. Одну часть придётся также вычеркнуть из жизни, забыть, похоронить, чего бы это не стоило. И он не знает, в состоянии ли принести такую жертву ради того, чтобы всё стало, как раньше.

***

Минует неделя. Сэм рвётся в бой, подыскивая новое дело, а Дин пытается его удержать в «тихой гавани» убежища Бобби хотя бы на время. Ему кажется, что любое потрясение, любой всплеск эмоций может потревожить память, обрушить стену. Для него Сэм сейчас, как фарфоровая статуэтка, которая так и норовит спрыгнуть со своей полки и разбиться.

— Дин, я в порядке, — в который раз заверяет брата Сэм, а старший Винчестер упрямо бухтит, что торопиться не стоит, придумывая всё новые отговорки.

Он понимает, что долго не сможет держать Сэма, оберегая ото всего на свете, и под настойчивым напором мелкого, он сдаётся. Слишком неубедительны аргументы. Да и ему самому проще в движении — голова не трескается от мыслей.

Братья едут в соседний штат, где, по их предположению, бесчинствует очередной призрак. Дело плёвое, и уже через день расспросов и разбирательств они орудуют лопатами на старом кладбище. На улице осень, и успевшая промёрзнуть земля, поддаётся тяжело. Копают долго, но для Дина работа в радость. Впервые за долгое время в голове одна цель, и никаких посторонних мыслей. Он даже жалеет, что всё прошло так легко.
Лопата с глухим звуком ударяется в доски гроба. Старший Винчестер стирает пот со лба, успокаивает дыхание. На завтра его тело не скажет ему «спасибо» за долгое отлынивание от физических нагрузок. Он размахивается ещё раз, проламывая прогнившее дерево, в нос ударяет тошнотворный запах разложившейся плоти. Закрыв нос рукавом, он кое-как отковыривает трухлявую крышку по частям, думая, что в следующий раз будет выбрасывать «камень», когда они с братом в очередной раз разыграют неприятное действие, типа вскрывания гроба, на «камень/ножницы/бумага».
Дин карабкается из могилы, скользя по комьям глины, вымазывает попутно джинсы и рукава куртки. Он вылезает и хватает ртом свежий воздух, перебарывая рвотный позыв. Соль, бензин, сразу несколько спичек. Сэм чиркает о коробок и бросает искрящий пучок в яму, через секунду могила озаряется огнём, и братья делают шаг назад, щуря глаза от яркого пламени.

— Кажется, я скучал по этому, — усмехаясь, говорит Сэм. — Обычное дело, призрак, которого убивает банальное сожжение трупа. Никаких архангелов и апокалипсиса, — он непринуждённо кладёт руку на плечо брата, а Дин вздрагивает и едва сдерживает себя, чтобы не отскочить от Сэма.

Его ладонь словно прожигает дыру на коже сквозь куртку и рубашку. Дин не может контролировать это — слишком сильно хочет этого прикосновения и боится, что ещё чуть дольше, и все запоры снесёт к чертям.
Сэм хмурится и бросает тревожный взгляд на брата, но молчит. Чёрт! Дин ждёт неприятных вопросов, как взрыва бомбы замедленного действия.

***

— За это и выпьем, — улыбается Сэм, с глухим звоном стучит своей бутылкой о динову.

Они сидят в гараже за домом Бобби, отмечают ещё одно удачно завершённое дело с ругару. Дин обзавёлся новым шрамом на предплечье, а у Сэма на скуле художественно красуется гематома. Прошло три недели, и их жизнь вернулась в прежний ритм. Тревоги Дина залегли на дно, но находиться рядом с Сэмом ему становится всё тяжелее.
Младший рассказывает какой-то смешной случай из его жизни в колледже, а старший почти его не слушает, но усмехается безмятежно и весело, надев привычную в последнее время маску. Сэм пьёт, проливая несколько капель на подбородок, и Дина тут же окатывает волной жара. Он словно неисправный двигатель, который коротит через раз. То ли действует лунный цикл, то ли не дрочил давно, а может именно этот жест и то, как дёрнулся кадык Сэма, поднимает воспоминание, которое заставляет задыхаться Дина от возбуждения.
Губы Сэма обнимают горлышко бутылки, капли катятся змейкой по шее, заползают под рубашку… Он такой потрясающий, родной, свой, такой красивый. Вернулись милые ямочки на щеках и тёплый взгляд, открытая расслабленная поза. Он тот самый, каким был до… Это бесит. Потому что Дину не хватает того, другого, которого он ненавидит всей душой и жаждет, как безнадёжный героинщик новой дозы. Сэм без души — вот его наркотик. Ему хочется схватить брата за грудки и вытрясти из него с таким трудом возвращённую душу, чтобы снова увидеть расчётливого, похотливого Сэма, почувствовать на своём теле его грубые прикосновения… «Тёмная сторона силы» так привлекательна…
Если бы сейчас именно он был перед Дином, тот самый Сэм, то старшему Винчестеру достаточно было бы посмотреть брату в глаза чуть дольше или облизнуть губы чуть медленнее, чтобы Сэм забыл о пиве, схватил брата и нагнул на пыльном капоте старого бьюика. Дин бы сопротивлялся. Не сильно. Только для того, чтобы заставить Сэма действовать жёстче. А Сэм быстро бы расправился с пряжкой диновых штанов, стянул их вместе с бельём, огладил член, промежность, сжал бы задницу. Никаких предварительных ласк, Дин был бы уже готов. У него стоял бы после первого прикосновения. Сэм вошёл бы в него, использовав только слюну в качестве смазки. Он бы втрахивал старшего в капот старой тачки, пока оба не кончили бы. Чёрт! Они всегда кончали почти одновременно...
Дин отворачивается и залпом опустошает всю бутылку, вскакивает с места, понимая, что, если останется сейчас, выдаст себя с головой.

— Пойду ещё принесу, — бросает он и убегает.

«Сколько же, чёрт возьми, это будет продолжаться?!» Прислоняется спиной к стене гаража, наклоняется, уперев руки в полусогнутые колени, и тяжело дышит. Ладони влажные, сердце бухает в горле. Он трясёт головой, рычит несвязно, и решительно направляется к Импале.
Гонит долго, наплевав на то, что подумают Сэм и Бобби. Уехал не предупредив, похер. Не в состоянии он сейчас быть рядом, не в состоянии говорить, объяснять что-то, притворяться и лгать.
Позади пятьдесят, семьдесят миль? Дин не замечает мелькающие за окном поля, перемежающиеся редкими подлесками. Ночь ещё не скоро, но поздней осенью темнеет быстро. Дин бросает короткий взгляд в зеркало заднего вида. За его спиной заходящее солнце посылает последние багровые лучи сквозь редкие проплешины между тяжёлых облаков. Впереди небольшой город. Огни уже зажглись, и Дин гонит к ним с настойчивым желанием затеряться среди людей, разбавить свою злость чужими эмоциями. Пустынные улицы встречают его тишиной и размеренным движением буднего вечера. Он проезжает по главному бульвару, ненадолго тормозит перед местным питейным заведением, но отворачивается и едет дальше. Нет, в баре обойдутся сегодня без него, он хочет дышать холодным воздухом, голова и так в огне. Останавливается Дин на площади у фонтана. Его уже закрыли на зиму, но место не перестало быть точкой притяжения всех праздно-шатающихся и гуляющих.
Дин паркуется и направляется прямо к лавочкам, по кругу окаймляющих фонтан. На скамейках только пара пенсионеров кормит голубей. Старший Винчестер усаживается, ощущая движение вокруг, слушая приглушённый гул разговоров, автомобильные гудки на заднем фоне, лай собаки и хлопки голубиных крыльев. Напоминает звук, после которого жди Каса, или кого-нибудь из их пернатой семейки. Но о них Дин сейчас думает меньше всего.
Ему казалось, что он справится. И до сих пор он надеется на это, но как же чертовски тяжело! Сэм словно влез к нему под кожу, привязал к себе невидимой пуповиной тёмной похоти. Сейчас он такой правильный, милый, человечный, такой прежний… Бережно обходится с родственниками жертв, деликатен со свидетелями, растерял весь свой цинизм и не трахает всё, что движется.
А ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как ему достаточно было одного разрешающего взгляда Дина, чтобы грубо кинуть на кровать в очередном мотеле и отыметь его как грязную шлюху. Сэм — чёртов игрок, мастерски исполнял свою роль, на людях никогда не давал даже малейшего повода заподозрить о такой их связи. Он всегда безупречно готовился и заметал следы. Дин поражался, как менялся брат, когда они оставались наедине. Как разгорался похотливый огонь в его глазах, как хищно кривились губы, когда он раздевал Дина, чтобы взять его член в рот. Он почти всегда вёл, а Дин позволял брать себя, снова и снова. Несколько раз Сэм разрешил поменять роли, и старший Винчестер понял, что с Сэмом он предпочитает быть снизу.
Они ни разу не говорили про это. Это негласно стало для них табу, запретной темой. Всё происходило само собой, и Дин настолько глубоко влез в эту свою роль, что почти поверил, что это нормально, естественно. Как же быстро Сэм промыл ему мозги, сделал своей игрушкой, безотказной шлюшкой, которой всегда мало. И как же Дин ненавидит его за это!
Он порывисто вздыхает. Облачко пара вырывается изо рта. Не цепляясь ни за что взглядом, Дин рассеянно осматривается по сторонам. Опускает руки на влажные доски, опираясь, словно позвоночник не в состоянии удерживать вес собственного тела. Пальцы натыкаются на какой-то предмет. Дин поворачивает голову. Прямо рядом с ним лежит пачка Мальборо. Он берёт на автомате. Внутри четыре сигареты, видимо, кто-то торопился и случайно оставил. Странно, что бродяги не подобрали на таком видном месте.
Дин не курил уже много лет. В юности баловался пару раз, и ему не понравилось. Но сейчас он тянется к карману, где всегда есть зажигалка на случай подпалить кости какого-нибудь буйного призрака. Вынимает одну сигарету. Непривычные для него действия, но вкус фильтра во рту успокаивает. Он чиркает зажигалкой, с тихим шипением сигарета начинает тлеть.
Первая затяжка корябает горло едким дымом, и Дин закашливается. После второй — голову слегка ведёт с непривычки. Он выдыхает дым и понимает, что струной натянутые нервы слегка отпускает. Сизое облачко уносит ветер.
Он снова прокручивает в голове все события после возвращения Сэму души, все диалоги, все жесты и взгляды. Он понимает, что от внимательных рысьих глаз не ускользнёт его странное поведение. Сэм увидит, как болезненно Дин на него реагирует. Увидит и начнёт задавать вопросы. Влезет во всё это, будет копать, а в итоге проклятая стена Смерти рухнет, и все они огребут по полной. Чёрт возьми!
Нужно скрывать, притворяться, блять, играть роль. Снова. Молиться, чтобы Сэм не вспомнил, и втайне мечтать об этом. Стискивать зубы при случайных прикосновениях, глупо шутить и украдкой ласкать взглядом губы, шею, руки… тело, изученное в мельчайших подробностях. Убегать в сны, чтобы урвать кусок призрачного удовольствия в руках воображаемого Сэма, просыпаться мокрым от пота и спермы, корчиться в судорогах, не находя Его рядом. Умирать от ломки. В конце концов вырвать с мясом из сердца, заколотить досками дыру в груди, зачерстветь и забыть в беспорядочных связях и сражениях, и убивать очередного монстра с необоснованной жестокостью, вымещая злобу, глотая кровь и дым. Так себе план, если разобраться… На Дина опять накатывают образы, воспоминания их с братом на влажных простынях бесконечных безликих мотелей, стоны удовольствия и боли…
Скопившиеся эмоции находят выход, и Дина сгибает пополам. Лёгкие силятся вытолкнуть весь воздух из груди в спазмах беззвучного рыдания. Когда в последний раз он плакал? Он не помнит. Да и сейчас это мало похоже на плач. Слёз нет, только короткие конвульсии, агония тела. Дин хватается за живот, ложится грудью на колени, пытается рвано дышать, стискивая зубы. Пальцы пляшут, едва не роняя наполовину истлевшую сигарету. Говорят, душевная боль длится двенадцать минут, остальное человек накручивает сам. Дин слишком много пережил, слишком много жизней вместилось в его одну, чтобы рефлексировать и ныть. И он ждёт, когда же наступит его долбанная «тринадцатая минута». Ад за сорок лет выжал из него все соки, но это другое. Это, как голод вампира, который не умрёт от отсутствия крови, но будет мучиться, не получая желаемое. Дин не умрёт от этой боли. Но сейчас она выгрызает ему внутренности. Снова затяжка, и он пытается расслабиться, выпрямляет спину.
Что-то холодное и мокрое касается лба Дина. Он поднимает глаза и видит, как с темнеющего неба падают первые в этом году снежинки. Они тают, не долетая до земли, время зимы пока не пришло, и белый покров ляжет ещё не скоро. Зябкие талые ручейки скатываются охотнику под воротник, и кожа покрывается мурашками. Дин стряхивает пепел с намокшей сигареты, седые хлопья тут же подхватывает ветром, и они моментально исчезают. Дин затягивается снова, ощущая как голову всё больше наполняет приятный туман. Бесполезный уже окурок летит в мусорку. А «тринадцатая минута» всё не наступает…
Охотник откидывается на спинку скамьи, наплевав на то что сыро, и в лицо летят холодные капли. Он раскуривает ещё одну сигарету. Сидит, пока не начинает по-настоящему темнеть, и его куртка и рубашка не пропитываются влагой до самой футболки.
Наконец, Дин поднимается на ноги, скармливает урне второй окурок и идёт к машине. Две оставшиеся сигареты он берёт с собой и думает прикупить ещё на экстренный случай, если нервишки опять сдадут. С каждым шагом он заталкивает свою боль глубже. Для таких как он, душевные страдания — непозволительная роскошь.

***

Сэм понимает, что что-то не так. И его подозрения перерастают в уверенность после того, как Дин от чего-то психанул и исчез на несколько часов. От младшего Винчестера неумело скрывают какую-то правду. Слишком лезет в глаза странное поведение брата. Бобби бросает колючие взгляды, когда думает, что Сэм не видит. Постоянные недомолвки и напряжение в воздухе. Полтора года выпало из жизни, и никто ничего не говорит. Покер научил его считывать обман, а тут этого добра — хоть ложкой ешь. Может, они берегут его? От чего? Он долго наблюдает, понимая, что эти двое не расколются, если не захотят, и Сэм решает узнать истину иначе.

— Кас, пожалуйста, — зовёт он, оставшись один. — Ты мне нужен.

Ангела не приходится долго ждать. Как ни странно, он появляется практически по первому зову. За правым плечом шелест крыльев. Кастиэль смотрит печально и даже с какой-то скрытой болью.
Сэму не стоит особого труда, чтобы разговорить пернатого, и, когда он узнаёт правду, для него всё становится на свои места. Впрочем, чего-то подобного он и мог ожидать от старшего брата. Вытаскивать мелкого из самых безнадёжных ситуаций — праздник для Дина. Загреметь в ад, спасая жизнь Сэма — не вопрос. Заключить договор со Смертью, чтобы вернуть младшенькому душу — всегда пожалуйста. Это никогда не прекратится и дойдёт в конечном счёте до абсурда…

После этого следуют разговоры на повышенных тонах и выяснение отношений. Ещё несколько вылазок за тварями, и снова разговоры и споры. Потом появляется это пресловутое дело с арахной, во время которого Винчестеры узнают, что всех пропадающих девушек в одном небольшом городке, трахал Сэм, когда охотился там с дедом на ту же самую арахну. Младший Винчестер пытается фрагментами восстановить свою память. Поступки, которые он совершил, от которых он не может откреститься амнезией и списать со счетов, — именно он несёт за всё это ответственность, что бы там не говорил старший.

***

Как Дин ни старается, но воспоминания всё же возвращаются к Сэму. Неугомонный брат, наплевав на все предостережения, копает, допытывается, и Дин видит, как он в конце-концов ударяется в самобичевание, получая, похоже, какой-то извращённый кайф от мук совести. Что за дебильное хобби?
Они в очередной раз ругаются и спорят, перекрикивая друг друга. Сэм уверяет, что всё в порядке, а Дин доподлинно знает, что нихера не в порядке. Пытается достучаться до мелкого. Но когда тот вообще слушался? Всё происходит внезапно, слишком внезапно.
Он только что стоял, возмущённо глядя на старшего брата, и вот уже лежит на полу. Его колотит в припадке. Дин подбегает, обнимает за плечи, зовёт по имени. Глаза Сэма широко раскрыты, зубы намертво сцеплены, все его мышцы свело спазмами, он сучит ногами, прогибаясь дугой, и скребёт ногтями пол.

— Сэм! Сэмми! — кричит Дин. — Чёрт! Сэмми, ответь мне!

***

Воспоминания взрываются в мозгу Сэма, обрушивая лавину образов и подминая под собой болезненно-яркими красками, подробными деталями, звуками и запахами, ощущениями и мыслями. Его тело пропускает их через себя, отзываясь острой болью. Голову распирает от картинок, перемешанных, несвязных, жутких и красивых. Сэм заново проживает каждый миг забытой жизни, последние полтора года, проживает, проносясь по событиям со сверхзвуковой скоростью, однако успевая впитать их все, уложить хронологически и объединить в общую картину. Он не знает сколько проходит времени. Когда он открывает глаза, перед ним испуганное лицо брата. Сэм привстаёт, хватая ртом воздух, пытается наложить на увиденное свою оценку, осознать и принять.

— Я вспомнил, — шепчет он. — Я всё вспомнил.

Дин коротко выдыхает через нос, отводит глаза и разжимает пальцы, отпуская Сэма.

— Я… мы с тобой… Мы действительно это делали? — шокировано спрашивает Сэм. Ему нужно слышать ответ от самого Дина, чтобы поверить.

Дин вспыхивает и отворачивается, чертыхаясь сквозь зубы.

Всё и так ясно, но Сэм не унимается:

— Ответь мне, Дин, — он настойчиво тянет брата за рукав. — Я действительно сделал это с тобой?

Дин сжимает кулаки, смотрит в пол.

— Это был не ты, — говорит он еле слышно, трёт переносицу.

— И ты ничего не рассказал мне?! — взрывается Сэм.

— Что я должен был рассказать? — с мрачным спокойствием произносит Дин. — Ты знаешь, Сэм, когда у тебя не было души, ты решил меня трахнуть, и в конце-концов тебе это удалось. А я, ты знаешь, был даже не против и просил ещё. Это, да? — он язвит, но видно, как тяжело даётся ему эта откровенность.

Сэм долго молчит, всматриваясь в лицо брата. Мысли разрывают череп, мечутся, как крысы в лабиринте, не находя выхода. Каждая сцена их близости клеймом выжигается в памяти. Это не исправить, не вернуть, не починить то, что сломано. И Сэм видит эти обломки в глазах своего брата, боль, которую не унять и не погасить спиртным, которую не излечит время.

— Прости меня, Дин, если сможешь, — шепчет Сэм. Он не знает, что ещё можно сказать. Правильных слов просто не существует.

— Послушай, об этом лучше забыть, — пытается успокоить брата Дин. — Идёт? Всё как раньше, и ничего этого не было…

Сэм медленно поднимается на ноги, глядя в пустоту перед собой.

— Такое разве можно забыть? — глухо проговаривает он. — Это тебе не интрижка на заправке, — он поднимает взгляд на брата. — Неужели ТЫ смог забыть? — спрашивает он, и Дин отступает на шаг, будто чего-то испугавшись.

Он просит прощения в который раз, теряя смысл произносимых слов. Видно, что Дина уже это раздражает. Он кричит, что простил. Но как Сэм может простить самого себя? Он погружается с головой в чувство вины, задвинув глубоко влечение, которое вернулось вместе с памятью. Он видит своего брата каждый день, находится рядом, до боли хочет обнять его, и не смеет. Воспоминания так свежи, словно это было вчера. То, что он скрывал от всех и от себя всю свою жизнь, теперь очевидно, и его невозможно отрицать. И если раньше легко было отмахнуться и забыть, то сейчас сама открывшаяся возможность не даёт Сэму покоя. Теперь он украдкой думает: «А что, если…?»

***

Ещё одно гнездо вампиров. Эта вылазка оказалась слишком самонадеянной. Вдвоём идти было нельзя, теперь-то оба Винчестера это понимают.
Они убили троих на входе. Ещё трое охраняли двери в главный зал, четверо прибежали на шум откуда-то из боковых коридоров. Семеро тварей против двоих охотников — расклад не очень весёлый.
В итоге Дин приходит в себя после драки, связанный, с дикой ломотой во всём теле. Он в большой комнате с заколоченными окнами у столба на грязном полу, руки за спиной. Пахнет мертвечиной и кровью. Их пятеро, смотрят на охотника плотоядно и зло. Сэма нигде нет. Перед тем как отрубиться, Дин видел его боровшимся с двумя тварями. Есть надежда, что мелкий оказался удачливее.

— Дин Винчестер, — тянет мужчина, сидящий напротив. Вероятно, вожак.

Как всё тривиально. Почему они не могут просто сразу убить? Почему обязательно говорить пафосную речь? Дин мог бы издать собственную книгу пафосных речей всех злодеев, которым удавалось его поймать и заставить слушать всё это дерьмо.

— Какой богатый у нас сегодня улов, — продолжает вампир, а охотник закатывает глаза. — Мне выпадет честь самолично перегрызть тебе глотку. Будет чем похвастаться внукам, — он смеётся собственной дебильной шутке.

Дин шевелит руками, пытаясь определить, как они связаны, и можно ли растянуть верёвки. Запястья онемели, замотаны крепко, на совесть. Охотник скребёт пальцами по полу, по шершавой поверхности столба, пытаясь отыскать что-нибудь острое, чтобы перерезать путы.
Вампир распинается, и Дин помогает ему продлить его нудную речь. Задаёт вопросы, язвит и подначивает, тянет время.
Но такая игра не может продолжаться вечно, и Дин в панике понимает, что никто не собирается спасать его, затягивать дальше некуда. Речь окончена, и Винчестер выдал всё, что было в его арсенале, чтобы заставить говорить тварь дольше. Вампир приближается к нему с однозначным намерением. Он встаёт рядом на колени, хватает охотника за волосы и отводит голову. Дин видит, как в раскрытой пасти монстра выдвигается второй ряд острых зубов. Он инстинктивно дёргается, сердце оглушающе бухает в висках и несёт по венам адреналин.

— Какие-то слова на последок, Винчестер? — вежливо интересуется вампир и лыбится, с гордостью демонстрируя клыки.

Дин не успевает ответить. Откуда-то из угла раздается грохот. Раскидывая мебель, с мачете в руке, на тварей двигается Сэм. Он весь перепачкан кровью, волосы всклокочены, взгляд безумный, такой безумный, что Дину становится не по себе. Его брат сейчас мало похож на человека.
Клыкастые вскидываются, окружают младшего Винчестера, нападают все сразу. Дин с отчаянием думает, что всё, с четырьмя в одиночку невозможно справиться. Сэм с ума сошёл. Но в его брата словно что-то вселилось. Он двигается слишком быстро. Каждый взмах, каждый удар находит цель. Две головы отлетают, тела валятся одно на другое. А сами твари будто замедлились. Дину кажется, что на фоне Сэма они еле шевелят ногами.
Сэм скалит зубы, бросаясь на тварей, словно это они жертвы, а он хищник. Дин замечает тень страха в глазах главного. Он, кажется, сам растерялся от такого напора. Но когда на пол летит третья голова, вожак приходит в себя. Хватает Дина за шею второй рукой и впивается когтями в горло.

— Брось свою железку, иначе он умрёт! — дрогнувшим голосом орёт он.

Сэм уже держит за грудки последнего монстра. Не отпуская хватку, он переводит взгляд на вожака. Его лицо неожиданно спокойно, если не считать безумного огня в глазах. Младший Винчестер вдруг улыбается, и Дин вздрагивает, узнавая эту улыбку. Член в его штанах тут же напрягается.

— Ты думаешь, так у тебя будет больше шансов выжить? — усмехается Сэм, отталкивает от себя вампира и бросает на пол мачете. Клыкастый отползает в угол, испуганно глядя на охотника.

Дин чувствует по тому, как дрожат руки вожака, что тот в ужасе, он загнан в угол.

— Отпусти моего брата, и я убью тебя быстро, — говорит Сэм будничным тоном.

Вампир нервно сглатывает и трясет головой.

— Дай нам уйти, и все останутся живы, — бормочет он, похоже, уже не надеясь выторговать себе жизнь.

— Чертовски заманчивое предложение, — саркастично хихикает Сэм, а Дин понимает, что ему нужно сейчас совсем немного, чтобы кончить. Абсурдность ситуации никак не мешает его телу привычно реагировать на привычные раздражители. Сэм — тот самый, каким был без души.

Младший Винчестер демонстративно поднимает руки, словно показывая мирные намерения. Одну руку медленно заводит за пояс, вынимает нож и, кажется, собирается отбросить его в сторону.

— Отпусти моего брата. Сейчас!

Вожак расслабляется лишь на секунду, но этой секунды Сэму достаточно. Один бросок, практически незаметное глазу движение. Серебряное лезвие входит в левую глазницу вампира почти по самую рукоятку. Вампир валится рядом с Дином.

— Ты — чёртов ниндзя! — восхищённо говорит Дин, когда Сэм освобождает его от верёвок и помогает подняться.

— Думаю, я словил состояние аффекта, Дин, — усмехается младший. — В следующий раз не стоит рассчитывать на мои сверхспособности. У меня крышу сорвало, когда я решил, что тебя убили.

— Как удачно тебе сорвало крышу, — еле слышно бормочет Дин, чувствуя, что в штанах уже не так тесно. В голове постепенно вырисовывается весьма любопытное умозаключение.

Последнего оставшегося в живых вампира Винчестеры без сожаления отправляют вслед за сородичами.

***

Дин в очередной раз надрался до синих чертей. Его личный способ борьбы с проблемами, эдакая анестезия для души, не очень оригинально, если честно. Сэм тащит почти бесчувственное тело своего брата к мотелю. Он с трудом выковырнул Дина из какой-то тошниловки, когда тот пытался залезть на барную стойку, обещая присутствующим дамам самый лучший в их жизни стриптиз. Если бы Сэм не подоспел вовремя, Дин бы эпично грохнулся с этой стойки и сломал себе что-нибудь.
Благо, что младший Винчестер давно больше и крепче старшего, и почти без усилий угомонил разбушевавшегося брата.
Они уже добрались до парковки мотеля, и до номера остаётся каких-то пятьдесят метров. Старший Винчестер волочит ноги, младший обернул одну его руку вокруг своей шеи и поддерживает за талию.

— Какого хрена, Сэмми?! — еле ворочая языком, возмущается Дин. — Вечно ты весь кайф ломаешь. Ты знаешь кто? — он хихикает и заставляет Сэма приостановиться, развернувшись к нему лицом, тычет Сэму в нос указательным пальцем. Сэм придерживает его за плечо, чтобы тот не свалился. — Ты — кайфолом! — он снова хихикает и резко отстраняется. Сэм не успевает его поймать, и Дин падает задницей прямо на асфальт.

Дин матерится, безуспешно пытаясь подняться, а Сэм скрипит зубами и опускается на корточки, чтобы помочь ему.

— Эх, Сэмми, как же я скучаю по тебе, — едва разборчиво бормочет Дин, давая брату себя поднять. — Долбаный ты душка…

Сэм понимает, всё понимает и стискивает зубы сильнее. Когда Дин трезвый, он очень хорошо держится, притворяется, всё ради брата, чтобы не бередить чувство вины. Но, блять, куда же деть это чувство? Сэм слишком хорошо знает старшего, чтобы не замечать. Дин страдает, это очевидно. И это лишь вопрос времени, когда все эти пьянки перестанут глушить боль, и он сорвётся.
Они наконец добираются до номера, входят, Сэм закрывает дверь ногой. Протаскивает Дина к кровати и укладывает голову на подушку. Лампу не включает, достаточно полоски света в окно от мерцающей вывески мотеля. Стащив с Дина ботинки, Сэм идёт за одеялом.

— Какой ты, блять, нежный, — с досадой произносит Дин заплетающимся языком, отпихивая руки брата, когда тот пытается укрыть его. — Лучше бы ты меня… Черт! Как тебе вообще удалось из меня педика сделать?!

Сэм знает, что брат ничего из этого не вспомнит с утра. Ни разу не вспомнил. Это не в первый раз, и он понимает печально, что далеко не последний. Но каждый раз слышать это… невыносимо.

— Прости, Дин, — в миллионный раз повторяет он, всматриваясь в родные черты. Дин, скорее всего, не слышит. Его губы приоткрыты, дыхание спокойно. Сэм садится на кровать, спиной к Дину и опускает лицо в ладони.

Слишком много в сердце накопилось за эти недели, слишком сильно бьётся о рёбра, не находя выход. Слова, эмоции, слёзы, чувство вины и потери. Оно уже не может томиться внутри и вырывается наружу. Сэм начинает говорить. Это нужно ему, чтобы высказаться, исповедаться.

— Ты знаешь, Дин, — начинает он хрипло и вздыхает. — Если бы я мог вымолить твоё прощение… То, что я сделал с тобой… Ты не представляешь, как тяжело нести груз этой вины. Ты знаешь, я мечтаю, чтобы ты избил меня, я жажду этого, как искупления… Иллюзия, я понимаю. Это не поможет, даже если ты забьёшь меня насмерть. Я сломал тебя… своими руками сломал. Ты не поверишь, как хорошо я это помню. Помню каждый свой шаг, каждую продуманную мелочь, каждую уловку, чтобы заставить тебя идти, куда мне было нужно. Ты думаешь, я не скучаю? Ты думаешь, мне легко находиться рядом с тобой? Я схожу с ума по тебе Дин. Да, я всю свою долбанную жизнь был влюблён в тебя, — он всхлипывает от подступивших к горлу слез. — Сейчас я это понимаю. Если бы не эта клетка… Теперь мне хреново. Было бы тебе легче, узнай ты, как мне хреново, Дин? Я в лепёшку расшибусь, только бы ты был счастлив. Буду для тебя, кем угодно… Я всё испортил, Дин. Чёрт! Я всегда всё порчу, — он грустно усмехается. — Я — вечное разочарование Винчестеров.

Он говорит ещё долго, повторяясь и путаясь, выплёскивает все мысли до последнего слова, и, обессиленный и опустошённый, засыпает.
Утром, как и полагал Сэм, Дин ничего не помнит. Ворчит из-за опухшей головы, на сухую глотает две таблетки аспирина, смотрит волком и срывается по каждой мелочи.

Время идёт, а оба Винчестера захлёбываются каждый своим собственным отчаянием.

***
— Кас, мне нужна твоя помощь… Дину нужна твоя помощь, — после своей спонтанной исповеди Сэм решается на крайние меры. Не в силах он больше смотреть, как брат мучается. Если уж не себе, то хотя бы ему помочь избавиться от этой болезненной неправильной привязанности. Он рассказывает Касу всё, краснея и запинаясь, однако старается опускать моменты, не предназначенные для ангельских ушей.

— Но, что я могу сделать, Сэм? — пернатый растерянно разводит руками.

— Сотри ему память, — выдыхает охотник. — Всё, что было связано… с этим. Ты же можешь, да? — он в надежде поднимает глаза на Кастиеля. — Он забудет и перестанет страдать, понимаешь? А я как-нибудь справлюсь. Справлялся же всю жизнь.

— Ты любишь его, — печально произносит Кас, склонив голову набок.

Сэм грустно усмехается, отворачиваясь. Признаться себе в таком сложно, а тут приходится выворачиваться наизнанку перед ангелом. Но он делает это, поднимает ставку, ибо на кону слишком много.

— Да, Кас. Я люблю его. Всегда любил. Никогда не позволял себе думать об этом. Ты же знаешь Дина. Он бы не понял. Мне пришлось сломать его, чтобы добиться своего, — Сэм сжимает кулаки, снова чувствуя злость на себя. — Я всего лишь хочу, чтобы всё стало, как прежде. Скажи, ты сможешь частично стереть его память?

Ангел задумывается и отвечает не сразу, словно что-то взвешивая.

— Я сделаю это для Дина, Сэм, — наконец соглашается он. — И мне жаль, что твои чувства останутся без ответа. Я много наблюдал за людьми и понял, что душевная боль от неразделённой любви сравнима с самой сильной физической болью.

— Спасибо, Кас. Со мной всё будет хорошо, — он не уверен, что говорит правду, но это уже не имеет значения.

Проходит несколько дней, и Сэм замечает, что Дин изменился. Вернулась прежняя весёлость, дурацкие шуточки, и неизменные «Азиатки с большими сиськами» на каждой горизонтальной поверхности. В кафе старший Винчестер снова с лёгкостью кадрит официанток и навязывает Сэму их подружек. Часто не приходит ночевать в мотели, где они останавливаются во время очередного дела, и, в целом, ведёт себя, как обычно. Как раньше.
Сэм вздыхает с облегчением. Кас выполнил его просьбу, и теперь всё наладится. Даже чувство вины постепенно становится тише, и ночной сон не приносит кошмаров. Сэм почти счастлив, наблюдая знакомый блеск в зелёных глазах. Он почти счастлив коротких две недели…

Новое дело о пропаже людей заносит охотников в Висконсин в город Ла-Кросс.
Дин снимает номер, пока Сэм мотается в ближайшую кафешку за ужином на вынос и, само собой, за пирогом.
Войдя в номер, младший останавливается на пороге, озадаченно глядя на единственную в комнате кровать, но совершенно невообразимых размеров.

— Что? — невозмутимо вопрошает Дин, разбирая сумку. — Все двухместные номера разобрали.

Сэм молча дёргает головой и проходит внутрь. Для себя решает, что будет спать на диване, от греха подальше, что называется.

— Не дури, Сэмми. Этот траходром такой огромный, что у нас с тобой практически нет шансов на нём пересечься, — ворчит Дин.

Уже ночь. Младший Винчестер кое-как умастил свои конечности на диване и завернулся в одеяло. Сказал брату, что ему и здесь хорошо, хотя это бессовестная ложь.

— Ложись, — уговаривает старший, устроившись на правой половине гигантской кровати. — Что я тебя, как маленького, упрашиваю? Ты вымотался за сегодня, отрубишься, и пофиг будет всё вокруг.

Последний аргумент оказывается решающим, и Сэм, подумав, перебирается с жутко неудобного дивана на кровать. Он действительно устал и, кажется, стоит голове коснуться подушки, он тут же отключится. Но тянутся минуты, а капризный сон всё не идёт. Сэм ворочается, ложится спиной к брату, чтобы не наталкиваться взглядом каждый раз в полумраке на силуэт его тела. От мыслей не скроешься, а они упрямо появляются, заставляя тело реагировать. Пусть Дин больше, чем в метре от него, но Сэм не чувствует этого расстояния. Они, блять, на одной кровати, и голова работает совсем в неправильном направлении. Будь он без души, сейчас они бы уже заканчивали второй заход в своём сексуальном марафоне.
Сэм тяжело вздыхает, мысленно уговаривая себя терпеть. Но тут он чувствует прикосновение. Горячая рука Дина на его спине, сначала почти невесомо, а потом настойчиво проходится по позвоночнику. Его брат придвигается ближе. Сэм ощущает жар его тела за собой. Дин обнимает младшего, кладёт ладонь на живот, дышит в затылок. В первые секунды Сэм просто деревенеет, разум не может вместить мысль, что всё происходит на самом деле. Потом он разворачивается, скидывая руку брата с себя, и упирается взглядом в ухмыляющееся лицо Дина.

— Что ты делаешь?! — шепчет Сэм, и едва слышит свой голос из-за шума крови в ушах.

— А на что это, блять, похоже? — глаза Дина в полумраке мерцают безумием. — Сам меня совратил. С хрена ли так удивляешься? — он приближается и проводит рукой по щеке младшего, заводит ладонь на затылок и притягивает к себе. — Иди сюда, — говорит одними губами и целует. Сэм чувствует его вкус, запах, его тут же ведёт. Он хочет снести к чертям все ограничения, которые сам себе выставил, но чувство вины заставляет прервать поцелуй, отстраниться.

— Но я же… Ведь Кас… — опомнившись, восклицает он и сразу же понимает, что его обвели вокруг пальца.

А Дин усмехается и запускает руку под футболку Сэма, ласкает живот и грудь, придвигается ещё ближе, давая ощутить тепло своего тела.

— Чёрт, он не стёр тебе память… — бормочет Сэм, понимая, что нужно всё это прекратить прямо сейчас. Его член уже рад бы активно поучаствовать в процессе. Ещё немного, и решения принимать будет исключительно он. — Пернатая сволочь, — стонет Сэм, пытаясь увернуться от очередного поцелуя.

— Моя пернатая сволочь, — уточняет Дин, довольно улыбаясь, и наконец достигает своей цели, впиваясь в губы брата.

Сэм всё ещё пытается слабо сопротивляться, отвести руку Дина, которая уже стягивает с младшего брата пижамные штаны, но попытки эти — скорее сделка с собственной совестью, потому что Сэма уже …несёт поток…

Дин прерывает поцелуй только для того, чтобы произнести короткую речь:

— Ты знаешь, Сэмми, после твоего фееричного признания, я долго не мог опомниться, — его рука ласкает член Сэма, и младший задыхается, невольно двигая бёдрами, подаваясь вперед к этим ласкам. В голове попутно вспыхивает понимание, что Дин слышал и запомнил ту его исповедь в мотеле несколько недель назад. — А потом Кас мне рассказал про твой коварный план, и я совсем потерял голову, — Дин тяжело дышит и снова целует, наваливается сверху, задирает футболку, заставляя поднять руки Сэма, стягивает её.

— Я думал, ты меня ненавидишь, — растерянно произносит Сэм, его возбуждение почти не позволяет связно соображать, но эта мысль слишком сильно не даёт покоя.

Дин поджимает губы, и его лицо становится злым.

— Ненавижу, — цедит он сквозь зубы, наклоняется к самому уху брата и шепчет: — Ненавижу и никогда не прощу тебе этого, — целует шею, прикусывая. — Но я слишком сильно хочу тебя. И не собираюсь больше себе в этом отказывать, раз уж ты так влюблён, как говорил.

И тут младший Винчестер отпускает себя. Пусть Дин ненавидит, Сэм справится с этой ненавистью. Он, в конце-концов, не заслужил ничего другого. И уж если его брат принял это решение, то кто он такой чтобы отвергать такой подарок?
Сэм отвечает на поцелуй, обнимает брата, снимает его футболку, млея от прикосновения его кожи к своей. Ласкает нежно. Одной рукой пробирается к его ягодицам и сжимает осторожно. Сердце заходится, разгоняя по венам удовольствие, дыхание сбивается, голова идёт кругом.

— Сэм, мне нахер не сдался твой доктор Джекил, — вдруг раздражённо рычит Дин. — Я скучаю по мистеру Хайду*.

Сначала Сэм непонимающе хмурится, но через секунду догадка выстреливает в кровь адреналином, волна мурашек мчится возбуждением по всему телу. Внутри него словно переключается тумблер.
Он резко переворачивает брата на спину, наваливаясь сверху, коленом разводит ноги, упираясь в промежность.

— Ты сам напросился, — выдыхает он. Для Сэма это не ролевая игра, в нём действительно что-то изменилось, как тогда, в логове вампиров. Что-то мрачное, злое выбралось на волю, и именно его брат позволил этому выйти.

***
Дин внутренне ликует, заткнув рот своим сомнениям и страху. Ему стоило немалых усилий и отчаянной внутренней борьбы, чтобы решиться на этот шаг. И, конечно, он не был заранее уверен, что его план сработает, и Сэму удастся показать свою вторую, тёмную сущность. Теперь же Дин чувствует себя наконец свободным, отдаётся грубым прикосновениям брата со всей страстью, на какую способен.
Сэм его не разочаровывает. Он голоден до своего брата, так голоден, что его яростные ласки доводят Дина до исступления. Руки младшего везде, будто стремятся исследовать всё тело Дина одновременно. Старший теряется в ощущениях, плавится и стонет от боли возбуждения. Его член требует внимания, но Сэм мучает, не прикасается, заставляя умолять, хотя видно, что сам он грани.

— Ты кончишь только, когда я буду внутри, когда Я тебе позволю, — хрипло говорит Сэм.

Чёрт! Только от одного этого голоса с металлической ноткой можно свихнуться и дойти до высшей точки, даже не прикасаясь к себе.

Сэм отстраняется и переворачивает Дина на живот, подкладывает под него подушку.

— У меня нет смазки, дорогуша. Так что тебе придётся потерпеть, — Дин дрожит, раскрывшись перед братом. Ощущение своей беспомощности рвёт рассудок в клочья.

Сэм наваливается сверху, трётся членом между ягодиц старшего, двигается, снова дразня. Дин вскидывает бёдра в нетерпении. Тогда Сэм протягивает руку и засовывает свои пальцы Дину в рот. Старший старается смочить их слюной, как можно тщательнее. Это в его интересах, и это заводит ещё сильнее, когда казалось, что уже некуда.
Сэм вводит в тугое кольцо мышц сразу три пальца. Дин, хоть и далеко не девственник в этом вопросе, но сейчас ему больно. Он шипит и пытается уйти от этой боли, но Сэм толкается сильнее. Чтобы отвлечь брата от неприятных ощущений, он добавляет другие неприятные ощущения. Хватает Дина за руки и заводит за спину, практически заламывает, держит крепко, больно сжимает запястья. Теперь одна боль перекрывается другой, и Дин стонет, сам начинает насаживаться на пальцы, чтобы приблизить момент удовольствия. Сэм почти не даёт брату привыкнуть. Несколько секунд тянущей пустоты, и Дин чувствует, как его ануса касается член брата. Он слышит, как тот плюёт на руку, растирает по члену собственную слюну. Смазка так себе, но на безрыбье, как говорится…
Младший входит медленно. Его тело дрожит от нетерпения, однако он щадит старшего. Сначала боль оглушает. Дин стискивает зубы, пытается расслабиться, дёргает руки, но Сэм сжимает их словно тисками.

— Тебе ведь именно так нравится? Да, Дин? — сдавленно шепчет Сэм, входя глубже. — Когда через боль, когда я растягиваю тебя собственным членом. Ты любишь попробовать каждый оттенок удовольствия — от пытки до наслаждения. И только я могу тебе это дать, — Сэм уже полностью внутри, его яйца прикасаются к бёдрам Дина. Старший чувствует, как заполнен, как горячо, как разрывает и жжёт. Чувствует давление на простату и дрожит от сумасшедшей смеси ощущений. Затем младший так же медленно двигается назад, почти до конца, внутри только головка. — Один я могу трахать тебя. Твою узкую задницу, твой порнушный рот, доводить тебя до убийственного оргазма, — Дин невольно стонет в ответ. Обычно он не любит трепотни брата, но не в такие моменты. Сейчас его грязные словечки закручивают внутри старшего Винчестера настоящий смерч. — Я буду вколачиваться в тебя до тех пор, пока ты не забудешь своё имя, до тех пор, пока ты не разучишься ходить. А потом я вылижу твою растянутую дырку, а ты будешь кричать для меня и кончать снова и снова. — С каждой фразой Сэм движется всё быстрее, набирает темп, задевает узелок нервов, и Дин каждый раз на грани того, чтобы кончить. — Я буду иметь тебя в душе и на заднем сидении твоей Детки, на полу и на столе. Мы сломаем всю мебель в этом чёртовом мотеле. Да, Дин. Ты мой, — последнюю фразу Сэм рычит, и Дин беззвучно матерится, полностью теряя рассудок.

Теперь Сэм вбивается в брата яростно, неистово, словно делает это в последний раз в жизни. А Дин подмахивает, как заправская шлюха, пошло стонет, и ему плевать, как это выглядит. Потому что через несколько минут такой дикой скачки младший дёргается, коротко стонет. Внутри становится горячо. Сэм отпускает руки Дина и упирается лбом в его лопатки. И сам Дин, словно получая разрешение, словно в нём нажали кнопку Enter, взрывается наслаждением, каждой своей клеткой. Каждую мышцу прошивает удовольствие, и в глазах пляшут красные точки.
Сэм выходит из него, отрывисто дыша, скатывается и ложится рядом.
Дин опустошён и почти счастлив. Он вынимает из-под себя промокшую от пота и спермы подушку, переворачивает и тяжело роняет на неё голову. Сэм смотрит на него с такой нежностью в глазах, и старший понимает, что его тёмная сущность, выполнив свою миссию, исчезла. Перед Дином его старый добрый малыш Сэмми.
Младший Винчестер набирает воздух в лёгкие и даже уже открывает рот, чтобы произнести фразу. Старший знает, какую. Эти приторные три слова. Он не даёт Сэму сказать их, перебивает:

— Я знаю, Сэмми, знаю, — тянется к брату и целует, ласково, аккуратно, будто в первый раз.

Сцена после титров

Сэм спускает босые ноги на ледяной пол, направляется в ванную. В комнате ощутимо зябко, а он обнажён, но его сейчас это не волнует, тело словно разогретый воск — горячее и расслабленное после секса. Холодный воздух прикасается к его коже, остужает, пытается проникнуть глубже, но внутренний жар слишком силён, и холод отступает. Сэм заходит в ванную, включает свет. Отражение в зеркале тут же бросает на охотника свой вопросительный взгляд. На долю секунды ему кажется, что на него смотрит незнакомец. Сэм подходит, забыв, что собирался быстро смыть липкие следы спермы и пота с себя и вернуться к спящему Дину, упирается руками о раковину и рассматривает человека, глядящего на него с той стороны стекла.
В Сэме поселились противоречивые, смешанные чувства. Любовь, нежность и страсть к Дину — всё это словно отодвинулось на задний план. На поверхность поднялось что-то тёмное, клубящееся похотливой злобой и неиссякаемой жаждой обладания и подчинения. Чувство вины давно забыто, в тот самый момент, когда Дин упомянул мистера Хайда. Сэм осознает с каким-то отрешённым спокойствием, что вот сейчас он стал цельным. До клетки был один Сэм: добродушный и совестливый, пытавшийся побороть свою жажду демонской крови, погасить монстра в себе. После клетки появился жестокий, бесчувственный, расчётливый Сэм. Теперь всё встало на свои места. С легкой руки Дина, он позволил обоим существовать вместе. Это как-то странно уравновесило всё внутри него. Словно расчертило на рёбрах монохромный узор, красивую замысловатую вязь чёрных и белых завитков и линий.
Сэм включает воду и умывается. Подняв голову, снова смотрит в лицо своего отражения, оно улыбается. В зеркале краем глаза позади себя он видит движение и резко оборачивается.

— Рад тебя снова видеть, Сэм, — на бортике ванны сидит Люцифер. Руки сложены на груди, одной ногой непринуждённо болтает в воздухе. Архангел ухмыляется, бесстыдно рассматривая обнажённое тело Винчестера.

Сэм пытается отпрянуть, но в крохотном помещении он тут же упирается спиной в стену.

— Нет! — выдыхает он, оглядываясь в поисках оружия. Кровь с шумом пульсирует в висках, конечности холодеют. — Ты не можешь быть здесь!

Люцифер разочарованно вздыхает, хитро поблёскивая глазами.

— Ты сам меня желал видеть, Сэмми. Как я мог игнорировать такой отчаянный призыв? — дьявол усмехается и встаёт на ноги.

Сэм не верит, что всё происходит на самом деле. Он зажмуривается и трясёт головой, надеясь прогнать наваждение. Но когда он открывает глаза, лицо Люцифера прямо перед ним. Сэм чувствует его дыхание на своей щеке. Архангел шумно втягивает воздух, ведёт носом вдоль шеи охотника, его ноздри раздуваются, словно у хищника.

— Ты восхитительно пахнешь сексом, — резюмирует он. — Я, пожалуй, и впредь буду помогать тебе объезжать эту рыжую сладострастную лошадку — Дина. А ведь он на меня запал, кто бы мог подумать. А, Сэм? — дьявол весело подмигивает и кривляется.

— Тебя здесь нет. Ты остался в клетке. Это всего лишь морок, — словно заклинание твердит Сэм и снова зажмуривается.

На сей раз, открыв глаза, он видит, что в ванной один. Ноги предательски подгибаются, и Сэм опускается на кафель, откидывается спиной к стене. В его мозг ледяным червём медленно проникает безумие, издевательски хихикая голосом Люцифера.


* — отсылка к роману Роберта Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», в котором зловещий двойник главного героя получает свободу действий благодаря раздвоению личности, вызываемому синтезированным наркотиком.

@темы: слэш, Сэм, Сверхъествественное, творчество, Дин, фанфики

---

[Pine_Marten]

Название: Безупречный Охотник
Пэйринг и персонажи: Сэм / Дин, Дин Винчестер, Сэм Винчестер
Рейтинг: NC-17
Жанры: Драма, Психология, PWP
Предупреждения: Инцест, Нецензурная лексика
Статус: закончен
Описание: Отсутствие у Сэма Винчестера души сделало его безупречным охотником. У его добычи нет шансов уйти. И как бы Дин не сопротивлялся, что бы не делал, рано или поздно клетка захлопнется.

часть 2

***

На заляпанные доски стола веером ложатся пиковые девятка, десятка, валет, дама и король. Старший стрит-флэш. Сэм поднимает глаза на прифигевших соперников и изображает восторг невероятного везения. После трёх проигрышей и двух небольших побед, он наконец срывает банк. Он действует практически на автомате, слишком привык за последнее время, и мысли его далеки от того, что происходит здесь и сейчас. Подделывать кредитки уже не так удобно, как раньше. Теперь для младшего Винчестера покер — золотая жила. Он зарабатывает на этом достаточно, и даже есть сбережения, но после того, как Кас с тем другим ангелом расхреначили его машину, Сэм решает пополнить запасы и купить новую. Пусть Дин и не любит этих «пластмассовых монстров», но Сэму нынешнему плевать на подобные симпатии. Главное, чтобы двигалась и была надёжной.
Руки сгребают мятые сотни и распихивают по карманам. На лице привычная маска удивлённого радостного новичка, которому удалось выиграть, мол повезло, ребят, не держите зла. А за ремнём револьвер на случай, если ребята окажутся слишком обидчивыми.
Разбитая губа всё ещё болит, возвращая размышления Сэма к брату. Всё оборачивается почти по плану. Дин ломается. Не спеша, со скрипом, но всё же ломается. И даже его удар — хороший знак. Это отчаянный последний выпад побеждённого, но ещё не смирившегося со своей ролью.
Всё это время, с того самого дня в клубе «GGB» в Саут Бенде, он наблюдал, как медленно, но верно, шаг за шагом Дин шёл в его руки, не подозревая этого. Сэм подмечал каждый раз, когда Дин краснел в его присутствии, как дёргался от прикосновений, как бесился… А Сэмми набирал очки. Он засёк и тот миг, когда в голове Дина поселилось сомнение, именно в тот момент Сэм уже победил. Он вёл Дина словно зверя на флажки, и тот послушно шёл, куда нужно. Он загнал его в ловушку, осталось лишь захлопнуть дверцу клетки. Сэм действовал, как совершенный охотник в поимке матёрого зверя, и теперь он чувствовал что-то похожее на удовлетворение. Нет, разумеется, радость, злорадство, торжество — эмоции для имеющих душу. Для Сэма — это удовлетворение от безупречно проделанной работы и предвкушение близости, на его вкус, одной из самых желанных.
***
Охотникам подворачивается новое дело. В соседнем штате объявилось гнездо вампиров и совсем распаясалось, буквально затиранив жителей небольшого городка. С чего вдруг клыкастые позабыли про осторожность и принялись разбрасываться обескровленными трупами направо и налево, совсем непонятно.
Винчестеры роют, что называется, землю. Местное управление шерифа даёт им полный карт-бланш на расследование по доступу к информации и несколько человек в помощь. Впрочем, последних, братья Винчестеры стараются держать подальше от оперативной работы.
Дин старательно делает вид, что произошедшее между ним и братом неделю назад, не более, чем недоразумение, но даётся ему это крайне тяжело. Сэм постоянно лезет в глаза, внимание притягивается к нему магнитом. Его окатывает волной жара, каждый раз, когда младший обращается к нему или смотрит в глаза. Старший бесится, дёргается и бегает дрочить в туалет в два раза чаще, чем обычно.
Дин уже уверен, что сошёл с ума, так как большие сиськи на развороте любимого журнала совсем не доставляют. Корчась в оргазме, он выдыхает имя брата. Его фантазии о Сэме так прочно застревают в мозгу, что ни о ком другом он уже не в состоянии думать. Это одержимость, от которой нет ритуала изгнания, ибо ты сам — демон, истязающий собственную душу.
Мотель на сей раз оказывается не такой уж дырой. В нём даже можно с комфортом существовать несколько дней.
Сэм и Дин разделяются. У старшего маршрут: морг, опрос свидетелей и осмотр мест преступлений. Сэм отправляется опрашивать родных, друзей и знакомых жертв.

Вечером Дин возвращается в мотель, вымотанный и обессиливший после бесконечных разговоров и насмотревшись на искалеченные тела. Ей богу, махалово с монстрами не так утомляет, как общение с людьми. Звонил Сэм, предупредил, что ещё должен задержаться и кое-что проверить. Займёт пару часов.
Дин лезет в ванну, с облегчением подумав, что теперь можно расслабиться. Не бояться самого себя, не бояться, что вот он сейчас возьмёт и кинется к Сэму с неприличным предложением. Можно не тащить с собой шмотки в душ, чтобы Сэм не увидел стояка. «Вот блин, — ворчит про себя Дин, — должна же эта хрень как-то разрешиться»…

Дин выходит из душа в одном полотенце и шлёпает босыми ногами к холодильнику. Холодное пивко и ещё, по крайней мере, час покоя. Он падает в объятья мягкого дивана и тут же подскакивает на месте, услышав, как поворачивается ключ в замке, и открывается дверь. Дин оборачивается к выходу с замершей у губ бутылкой.
Сэм входит и кладёт сумку с ноутом на стол, закрывает за собой дверь и останавливается, глядя на Дина.

— Всё хорошо, Дин? — интересуется он и выжидающе смотрит.

— Аа…эм. Всё просто чудненько, — помолчав, осторожно отвечает Дин и понимает, что вот оно. Он пропал. Он слишком беззащитен сейчас в этом влажном полотенце, которое ни черта не скрывает. Беззащитен в своём заблуждении, что он в безопасности. Он не успел подготовиться и надеть броню равнодушия. Да, у него на лбу сейчас мигает огромная вывеска, как над входом в «GGB»: «Сэмми, трахни уже меня, или я сойду с ума»

— Просто у тебя такое лицо, как-будто привидение увидел, — усмехается Сэм и начинает раздеваться.

Дин смотрит завороженно, кажется, совсем не дышит. Позабытое им пиво на журнальном столике в открытой бутылке медленно выдыхается. Старшему Винчестеру теперь не до него.
Сэм двигается как-то непривычно медленно, плавно. Неторопливо стягивает пиджак, не отрывая карих глаз от старшего брата, хватается за узел галстука и тянет, долго, с удовольствием, закинув голову, демонстрируя шею. Дин сглатывает и трёт вспотевшие ладони о полотенце. Сэм, похоже, решил устроить стриптиз для единственного зрителя. Дин не понимает на уровне осознания, но чувствует, как жарко стало внизу, как тянет и пульсирует. Галстук с тихим шелестом сползает на пол. Пальцы младшего принимаются за пуговицы рубашки, так же неторопливо освобождая каждую от петель, одну за одной, показывая загорелую кожу дюйм за дюймом. В голове Дина начинает играть «You can live your hat on»*. Его взгляд на секунду поднимается к глазам брата, тёмным от расширенных зрачков и смеющимся. «Святые ёжики, он что обдолбался?!» — думает Дин, продолжая наблюдать за размеренными движениями рук брата. Он словно под гипнозом. Нижняя пуговица наконец покидает свою петлю, потом Сэм также неторопливо расстёгивает манжеты и тянет концы рубашки из брюк. Дин снова любуется подтянутым телом, бугорками мышц, шрамами. Оно идеально, со своими изъянами, оставленными нечестью или сталью, метками их безумной жизни. Сэм разворачивается к Дину спиной, давая рассмотреть в подробностях широкие плечи, позвоночник и ещё россыпь шрамов. Дин мог бы поведать о каждом из них, но сейчас он хочет прикоснуться к ним. Провести нежно пальцами, поцеловать, прося прощения за ТАКУЮ жизнь.
Дин делает шаг от дивана. Его тянет что-то внутри, что сильнее разума и здравого смысла. Он подходит к брату, словно во сне, протягивает руку и касается одного из шрамов на лопатке Сэма, ведёт подушечкой пальца по светлой линии, чувствуя жар кожи. Сэм двигает плечом, принимая это прикосновение, и поворачивает голову на Дина, смотрит. Его губы улыбаются, но глаза остаются холодными, колючими. Это заводит ещё сильнее. Дин хочет сделать что-то, что пробудит в этих глазах огонь.
Он делает шаг ещё ближе и проводит всей ладонью по позвоночнику брата, его рука дрожит. Сейчас его притягивает словно магией к этому телу, он жаждет его настолько сильно, что сводит скулы, настолько, что остановить его может сейчас только разрывной в голову. Тогда Сэм поворачивается всем телом и приближается вплотную к брату.
Он качает головой и цедит сквозь зубы:

— Я расцениваю это, как приглашение.

Дин слышит звук голоса брата, но смысл от него ускользает. Сейчас он в диком бурлящем потоке, который не удержит ни одна плотина. Даже если Сэм сейчас отступит, Дин возьмёт его силой, если понадобится. Но Сэм не отступает. Он кладёт свою ладонь на затылок брата и притягивает к себе, по-хозяйски отводит голову, открывая шею, и впивается губами. Дин чувствует боль, зубы смыкаются на тонкой коже и прокусывают до крови. Эта боль током изысканного наслаждения разливается по всему телу, выталкивая из глотки хриплый стон. Дин обхватывает Сэма руками, прижимая к себе, чувствует кожей возбуждённое напряжение брата под тканью брюк. Полотенце падает, и в член Дина больно впивается пряжка ремня. Брат целует его шею, кусает и зализывает раны, заставляя Дина вздрагивать и вонзать короткие ногти в спину младшего.
Сэм отрывается от шеи Дина и насмешливо смотрит ему в глаза. На его губах несколько бордовых капель. Дин тянется к нему и вбирает свою кровь, целует неистово, яростно. Вся оставшаяся, заглушённая страстью, злоба выливается вместе с этим поцелуем. В нём нет нежности. Это способ Дина показать брату, как в этом поцелуе сплелись вожделение с бешенством, с отчаяньем… с ненавистью. И как вожделение взяло верх.
К его крови примешивается кровь Сэма из прокушенной губы. Сэм отстраняется, упирается ладонью в грудь Дина и грубо, не церемонясь, толкает к кровати. Дин не сопротивляется, перед его глазами багровое марево и шум в ушах… Его несёт поток… Лопатки больно бьются о пружины в матрасе, зубы клацают от резкого удара.
Сэм улыбается, откровенно рассматривает Дина, хищно облизывается и закусывает нижнюю губу. Волна мурашек снова прокатывает по динову телу, а сердце бухает в барабанных перепонках. Руки Сэма расправляются с пряжкой и молнией. Брюки и боксёры сползают на пол. Его возбуждение вызывает у Дина ужас, смешанный в дикий коктейль с похотью. Чёрт! Он до дрожи хочет и боится почувствовать этот член у себя внутри.
Сэм забирается на кровать и сразу разводит колени Дина, приближается к самому лицу, прикасается своим торсом к груди брата. Их члены трутся друг о друга, и Дина снова ведёт. Он теряется в ощущениях и, ничего не подозревая, позволяет брату взять свои руки и завести вверх за голову. Только когда металлический звук защелкивания наручников выстреливает в его сознание, и он чувствует холод на своих запястьях, понимает, что всё, пиздец…
Он дёргается, браслеты тут же больно впиваются в кожу. От затылка и до самого копчика его пронзает льдом паника.

— Какого хера, Сэм?! — выплевывает Дин, подаваясь вперед.

Сэм прикладывает палец к губам:

— Тише, Дин. Мы же не хотим, чтобы ты покалечился. Я не допущу этого, — он нависает над братом с явным удовольствием рассматривая растерянность и страх на лице Дина. — И мы не хотим, чтобы ты вдруг передумал, — он наклоняется к самому уху и шепчет: — Расслабься, тебе понравится.

В груди Дина вскипает ярость, и он уже готов взорваться нецензурной бранью, но его тело недвусмысленно намекает, что подобное положение вещей очень даже ничего. Возбуждённая плоть и не думает опадать, скорее наоборот. Дин с ужасом осознаёт, что ему действительно это нравится. Чёрт, да те розовые атласные трусики Ронды Хёрли, нежно обнимавшие его яйца в 19 лет, ни в какое сравнение не идут с ощущением беспомощности перед Сэмом и его доминированием в этот момент. То, что происходит — это слишком невозможно хорошо, правильно, дико и крышесносно. Пиздец, ещё плётки не хватает и красного шарика во рту, и полный вперёд к людям в белых халатах и электрошоку на ужин.
Сэм словно прочитал глубоко в душе Дина то, что тот скрывал сам от себя. Грязные, пошлые секреты, фантазии, которые достают из тёмных закромов только, когда никого нет рядом, а на дворе ночь, и ты под одеялом за двадцатью замками, чтобы уж точно никто и никогда не узнал. Младший Винчестер раскусил в старшем брате стремление к подчинению. Может, поэтому в обычной жизни Дин эдакий самец и лидер, слишком выпячивает эти качества, чтобы неосознанно скрыть постыдные устремления?
Дин моргает, опасливо наблюдая за действиями Сэма. А тот неторопливо, смакуя каждый жест, принимается исследовать тело брата своими губами. Мелкий хорошо изучил своего брата и уделяет ушам и шее особое внимание, заставляя Дина сжимать зубы, чтобы позорно не застонать, как в дешёвой порнушке. Языком, медленно, он проводит вдоль вены, щекочет нежную кожу за ухом и дышит с тихим рычанием. От вибрации у Дина заходится сердце, и болезненно скручивает внизу живота. Чёрт, и это он только начал…

— Какой же ты восхитительно сладкий. Я вылижу тебя всего, - шепчет Сэм.

Дин вздрагивает. «Блять, как же я попал», — думает он и закрывает глаза, отдаваясь ощущениям на все сто.
Сэм нежно целует свой укус, зализывая рану, и ставит новую метку, опускается ниже, останавливается на ключицах, выцеловывая каждый изгиб. Его руки в это время блуждают по бёдрам Дина, по животу, задевают член. Он слишком хорош. Его младший брат ласкает Дина именно с той дозировкой страсти, агрессии и нежности, какая ему нравится. Он касается тех мест, которые заставляют Дина почти кончить, забрасывая рассудок в какие-то неведомые бездны. Сэм точно знает, когда провести рукой по всей длине члена и при этом укусить чуть ниже пупка, когда сжать сосок и взять в ладонь яйца, прикоснуться к тугому кольцу ануса пальцами, дразня и пугая одновременно. Сэм устраивается между ног Дина и, наигравшись всласть с остальным телом, переключает внимание на член. Он водит рукой вверх и вниз, размазывая смазку, накрывает длинными пальцами головку, массируя кругами, от чего Дин, не сдерживая стоны, запрокидывает голову и слышит, как хрустят позвонки в спине. А потом чувствует, как стало горячо и мокро. Чёрт, Сэм орудует языком не хуже профессиональной шлюхи. Дин уже на пределе. Но Сэм не даёт ему кончить, перехватывая член у основания.

— Не так быстро, Дин, — шепчет он и отстраняется. Теперь Дин стонет от разочарования и нетерпения.

Сэм наклоняется куда-то за пределы видимости Дина и торжественно извлекает тюбик с лубрикантом. Дин внутренне содрогается. Он сам не раз с девушками пробовал вход «через заднюю дверь», и это было круто, но никогда бы не мог подумать, что кто-то распечатает его задницу, а тем более, что этим кем-то окажется его собственный брат. Дин сглатывает. Но мысль о том, что член Сэма сейчас будет у него внутри, что он его наполнит и будет обладать им, вдруг взрывается в крови новой волной возбуждения.
Сэм растягивает его аккуратно, но от двух пальцев Дин шипит. Чёрт, он не знал, что это так жжётся. Его мышцы сильнее обхватывают пальцы в защитной реакции. Становится ещё больнее.

— Расслабься, — Сэм второй рукой проводит по немного опавшему члену старшего брата, отвлекая от боли.

Дин пытается последовать совету и переключить внимание на ласки. Ему это удаётся, но через минуту пальцы Сэма добираются до чего-то внутри него, и Дин вздрагивает от нового ощущения, пронзающего удовольствием каждую клетку. Блять, что это было?! Сэм добавляет ещё один палец и снова толкается внутрь, достигает волшебной точки. Тело Дина практически подбрасывает, он уже почти не помнит о неприятных ощущениях. Теперь его внимание сосредоточено на движениях Сэма внутри него. Он готов, его тело требует большего. Он тихо стонет, насаживаясь на пальцы, не в силах произнести свою просьбу, но Сэм все понимает без слов. Дин видит, как его брат улыбается, победоносно, похотливо, с яростным блеском в глазах.
Несколько секунд неприятной пустоты. Старший Винчестер чувствует, как пульсирует там внизу, как его тело хочет наполнения. Сэм устраивается удобнее и кладет ноги Дина себе на плечи. Головка его члена в смазке прикасается к коже, холодит колечко мышц.
…Дин на рельсах перед приближающимся поездом, и свет его фар слепит и завораживает. Он не может отойти, он делает шаг навстречу…
Сэм входит, двигается медленно, но на всю длину. Боль обжигает и Дин втягивает воздух сквозь зубы с шипением.

— Теперь ты мой, — шепчет Сэм, обдавая дыханием раны на шее Дина. — Весь без остатка, — и нет нежности в этом шёпоте, лишь сухое утверждение.

Что-то ломается внутри Дина, рассыпается безвозвратно, рушится. Обратной дороги нет после этих слов. Он словно продаёт душу дьяволу в этот момент. Цена за удовольствие, смешанное с болью и стыдом, грязной запретной похотью, цена за маленькую злую тайну, которую не поведаешь даже самому себе. И будто решая быстрее снести всё к чертям, разрушить, доломать оставшееся, он сам ускоряет ритм, сквозь боль, разрывающую тело надвое, сквозь наслаждение, накрывающее с головой.
Сэм, принимает заданный ритм, долбится в него грубо, жестоко. Выходит почти на всю длину и входит, шлёпая яйцами по заднице Дина. Пошло и грязно. Руки уже затекли в поднятом положении, а браслеты больно натерли кожу. «Возможно даже до крови», — отстранённо думает Дин. Но ему это даже нравится. В какой-то момент, приходит мысль, что будь он на четвереньках, картинка гей-порева была бы полной. А Сэм словно читает его мысли. Он на короткий миг выходит, оставляя неприятное чувство пустоты, и с лёгкостью переворачивает брата лицом вниз. В руки впивается новая боль, цепь наручников перекручивается, от чего приходится задрать локти выше. Сэм дёргает задницу Дина на себя, заставляя раздвинуть ноги и раскрыться, и снова входит. Несколько медленных движений, и снова бешеный ритм с мокрыми шлепками кожа о кожу. Теперь Дин действительно чувствует себя дешёвой шлюхой, которую имеют грязно, сзади, за двадцадку. И это заводит, несёт ураганом к наивысшей точке. Он уже давно готов кончить, но Сэм то и дело пережимает его член, отсрочивая и мучая. Младший брат словно хочет выебать Дина по полной, чтобы тот на всю жизнь запомнил это, запомнил ощущение его члена внутри.
Болезненное маневрирование на острие наслаждения. Каждый толчок пронзает тело током, и каждый раз он на волос от того чтобы рухнуть туда, но Сэм держит, и Дин против воли стонет, умоляя. Снова и снова, как быть разорванным на части в аду и воскресать каждый раз ради новой пытки. И в тот миг, когда Дин уже почти задыхается и теряет себя, Сэм отпускает. Он вбивается особенно сильно, подминает под себя брата. Колени не выдерживают, и Дин распластывается под Сэмом. Одно прикосновение члена к влажной простыне и он кончает. В глазах темнеет, и тело, и весь мир вокруг словно перестают существовать, ощущения концентрируются в одной точке, вспыхивают экстазом.

Дин приходит в себя после отключки, не совсем соображая, сколько прошло времени. Он лежит на животе, руки уже свободны. Зад пульсирует болью, вытекшая сперма засохла и неприятно стягивает плёнкой кожу на бёдрах. Сэма нет рядом. Постепенно в восприятие возвращаются звуки, и Дин слышит, как в ванной льётся вода.
В голове и в душе пусто. Ему бы сейчас разозлиться и наброситься с кулаками на брата или удариться в глубокую депрессию, а потом покончить с собой… Но сердце в груди бьётся ровно. Он понимает, что всё, что произошло, вместе с болью и унижением,…ему понравилось. Это останется за кулисами и, конечно, они с братом не будут это обсуждать… никогда. Но это повторится, и ни раз… Где-то глубоко в душе, что-то больно колет от подобной мысли, но Дин отмахивается… и ждёт своей очереди, чтобы пойти в душ.

Продолжение следует…

* — «You can live your hat on» — сингл Джо Кокера из фильма «Девять с половиной недель»

@темы: слэш, Сэм, Сверхъествественное, творчество, Дин, фанфики

---

[Pine_Marten]

Название: Безупречный Охотник
Пэйринг и персонажи: Сэм / Дин, Дин Винчестер, Сэм Винчестер
Рейтинг: NC-17
Жанры: Драма, Психология, PWP
Предупреждения: Инцест, Нецензурная лексика
Статус: закончен
Описание: Отсутствие у Сэма Винчестера души сделало его безупречным охотником. У его добычи нет шансов уйти. И как бы Дин не сопротивлялся, что бы не делал, рано или поздно клетка захлопнется.

часть 1

Небольшая уютная кафешка в Богом забытом городишке. Сэм потягивает почти остывший кофе из своей чашки и провожает оценивающим взглядом вертлявые бёдра официантки. Одна бровь приподнята, губы скривились в похотливой улыбке. Дин в недоумении следит за ним. Чёрт знает что! Он словно в зеркало смотрит. Обычно, это старший не пропускает ни одной юбки, пополняя свою коллекцию любовных побед. На младшего братишку это совсем не похоже. Для него важны чувства, дурацкие откровенные разговоры и прочая сентиментальная белиберда. А тут вдруг какой-то незнакомец, прямо-таки сочащийся цинизмом, разглядывающий женщину, словно товар на прилавке. Дину немного не по себе от этого взгляда, лёгкий холодок пробегает между лопаток.
Прошло уже два месяца после того, как Сэм объявился, и чуть больше года после битвы на кладбище Сталл вблизи Лоуренса, но в голову Дина ледяной занозой вновь и вновь возвращается мысль об одержимости. Она, безусловно, бредовая, и Дин в который раз её отгоняет. Он проверил Сэма всеми возможными способами, и ничего, он чист, просто изменился… и всё… Дин внутренне встряхивается. В конце-концов, ему нравится, что мелкий перестал изображать из себя занудного праведника, хранящего верность погибшей подруге. Пусть уж лучше наслаждается жизнью, чем ноет.

— Эй, Казанова, — обращает на себя внимание Дин, склонившись и перекрывая Сэму вид на не такую уж свежую «выпечку». — Сначала дело, потом девочки, — наигранно-строго говорит он, а потом хитро подмигивает и добавляет в полголоса. — Мы тебе цыпу поаппетитнее подберём. Могу поспособствовать, если пожелаешь.

Сэм переводит взгляд на брата и ухмыляется, ничего не ответив. Дин продолжает давить лыбу, но понимает, что ему довольно сложно будет игнорировать странности в поведении брата и постоянно переворачивать всё в шутку. Рано или поздно это выльется в тяжёлый гнилой разговор, от которых Дина воротит.

Младший Винчестер снова утыкается в монитор, забыв про официантку. Её формы вызывают в нём слабый отклик, который моментально перечёркивает непроходимая скука.
Глаза Сэма цепко выхватывают нужные факты по делу из текста на мониторе. Мозг аккуратно располагает информацию по полочкам, сопоставляя, подбирая ключи и укладывая пазлы в головоломку. С некоторых пор делать это куда проще. С тех самых пор, как младший Винчестер лишился души и, вместе с ней, необходимости чувствовать. Теперь этот лишний атавизм не мешает мыслить намного яснее. Душа — это как невменяемая истеричная баба, скачущая перед самым лицом, машущая руками и закрывающая нормальный обзор. Стоит её устранить, всё становится кристально чётким, без лишних эмоций, уколов совести и прочего назойливого мусора. Дину не нужно знать, что его братишка вернулся из клетки не совсем целым. Иначе начнёт суетиться, искать способы вернуть Сэму потерянное имущество, от которого тот только рад избавиться. Наделает глупостей, наверняка. И подвергнет опасности не только себя, но и кучу невинных людей… И не только людей. У Каса, к примеру, сейчас тоже забот хватает с Рафаилом и компанией. Одним словом, Сэм решает сохранить тайну.
Внимание Сэма от монитора отвлекает движение брата. Дин рассыпал крошки сахара на столе, когда сластил свой кофе, и теперь пальцами собирает их. Не задумываясь над своими действиями, он подносит палец ко рту и слизывает прилипшие сладкие крупинки. Телу Сэма нравится это. Оно приятно напрягается, когда влажный язык Дина касается кончика пальца и слизывает сахар. Это зрелище притягивает его взгляд сильнее, чем задница официантки.

— Ну что, есть зацепки? — интересуется Дин, воззрившись на Сэма.

Сэм нехотя отпускает занявшую его картину с сахаром, и выдает всё, что удалось узнать по серии трупов в этом городе. Его тело снова расслабляется, и он, умолкнув, разочарованно поджимает губы.
Даже отсутствие души не гарантирует, что тебе не будет скучно. И Сэму наскучивает. Наскучивают шалавы на заправках и в придорожных кафе, случайные связи со спасёнными девицами или просто с лёгкими на подъём барышнями. Женщины любят Сэма. Любят его тело, клюют стаями на широкие плечи, упругий зад, накаченные мышцы и почти двухметровый рост. Но больше всего — на его умение делать этот трогательный щенячий взгляд из-под приподнятых бровей. Он помнит, как это делал прежний Сэм, и просто копирует, пользуется, как доступным и привычным инструментом. Они ведутся, и младший Винчестер может, пожалуй, легко обойти старшего по количеству любовных побед, но… Ему всё это наскучивает.
***
Эта идея уже несколько недель пробивает себе дорогу в голову Сэма, но оформляется в намерение лишь сейчас, здесь, в Индиане, в городе Саут-Бэнд, где члены одной семьи мрут, как мухи. У Винчестеров два варианта: либо это родовое проклятье, либо мстительный дух. Смерти все разные, и пока не ясен мотив. Поговорив с полицией и осмотрев трупы, охотники начинают поиск.
Они копаются в родословной, ворошат архивы в библиотеке и находят нескольких, ещё живых из пр’оклятой семейки. Для прояснения ситуации им приходится посетить гей-клуб, где работает поваром троюродный кузен последнего погибшего. Братья долго беседуют с возможной жертвой и, практически, с головой окунаются в странную атмосферу этого своеобразного заведения. Дин пыхтит и краснеет, сжимаясь в комок, и чуть ли не выдёргивает из кобуры револьвер каждый раз, когда местная стриптизёрша с кадыком и щетиной, явственно пробивающейся сквозь румяна, бросает на него недвусмысленные взгляды. Сэм сразу замечает, что его брат имеет огромный успех у местной братии. Влажные взгляды, ярко накрашенные губы, шепчущие, обещающие лучший минет в его жизни. Пару раз чьей-то руке удаётся залапать зад Дина. Старший Винчестер взвивается, рычит и замахивается кулаком, но Сэм его останавливает. Когда ничего не давшая беседа окончена, и братья наконец выходят на воздух, Дина уже практически трясёт в припадке:

— Сэмми, в следующий раз пойдёшь один, я больше в это голубое гнездо не ногой, — выдыхает он, с трудом унимая дрожь в коленях и бешеное сердцебиение. — Ты их видел?! — Дин возмущённо машет рукой на неоновую вывеску «GGB». — Да они же почище монстров будут! Только и ждут, когда я мыло уроню. Не дождётесь! — последнюю фразу он выкрикивает, обращаясь всё к той же неоновой вывеске.

— Какое мыло, Дин? — усмехается Сэм, с удовольствием разглядывая выбитого из колеи старшего брата. Губы Дина возмущённо складываются в трубочку, но фразу он так и не формулирует, задыхаясь от праведного гнева.

Тут-то Сэм и решает осуществить давно выращиваемую им идею. Он хорошо понимает тех парней в клубе, что роняют слюни, глядя на его брата. Идеальное телосложение, смазливое личико с зелёными глазами, обрамлёнными пушистыми, как у девиц, ресницами. Да одни только губы Дина чего стоят. Пухлые, формой напоминающие сердечко, словно созданные для минетов и поцелуев. Даже Сэму всегда было интересно попробовать их на вкус, тому Сэму, у которого когда-то была душа. Нынешний это помнит и считает весьма забавным. Прежний никогда не позволил бы осознанной мысли на подобную тему даже зародиться в голове, но не тот, что сейчас идёт рядом с Дином из гей-клуба, слушая его гневное ворчание.
Сэм ободряюще хлопает брата по спине. Ладонь чувствует крепкие мышцы сквозь материю, но телу Сэма хочется больших ощущений.

Разум и тело — всё, что у него есть, и всё, что ему нужно. Идеальный тандем для безупречного действия. Тело говорит, что оно хочет, разум решает, как удовлетворить потребности тела, даёт инструкции, тело выполняет и получает свой профит. В обратную сторону — всё то же самое, и никаких моральных конфликтов.
Сэм продолжает охотиться после возвращения из клетки, потому что и разум, и тело решили, что так привычно и комфортно. Он держит в тонусе и то, и другое. Сэм удовлетворённо хмыкает, когда старший брат при первой встрече после разлуки аж присвистывает, восторженно рассматривая рельефные мышцы младшего:

— Сэмми, ну ты и вымахал! В зал что ли ходишь?

Сейчас, решая затащить старшего брата в постель, этот слаженный тандем основывается на том же принципе: привычка и комфорт. Сэм привык, что Дин всегда рядом и всегда заботится о нём. Дин, грубо говоря, всегда под рукой. Сэм рассчитал, что тот итак любит младшего до самозабвения, а если подтолкнуть его в нужном направлении, то Дин без труда сможет расширить границы своей любви. Насилия он, конечно, не хочет, иначе всё закончится очень быстро. Он хочет, чтобы Дин сам принял это решение. Поэтому Сэм разработал особую тактику, в результате осуществления которой у Дина не будет другого выхода. Он сам будет желать близости. Сэм убеждён в успехе так же, как во время охоты, когда он выверяет каждое движение и каждый шаг, просчитывает на несколько ходов вперёд, не оглядываясь на мораль и эмоциональные привязанности.
***
Они снова в «GGB», хоть Дин и зарёкся насчёт этого места. Вечером им позвонил Гарри, повар, и сказал, что вспомнил кое-что, что могло бы помочь братьям в расследовании. Сэм засобирался и предложил брату составить компанию.

— Ты что, смерти моей хочешь? — мрачнеет Дин.

— Как знаешь… — пожимает плечами брат. — Только девушки там тоже бывают и, чаще всего, натуралки. Совратить гея — это особое удовольствие для них, знаешь ли. И ты даже не представляешь себе, как они стараются при этом, — Сэм хитро щурится и выдаёт одну из своих фирменных улыбок, намекающих «слабо?»

— Тебе-то откуда знать? — фыркает Дин, но задумывается над весьма заманчивыми перспективами, и сам не замечает, как соглашается.

Гремит музыка, льётся алкоголь, танцуют пары, слышен смех, и в воздухе смешаны запахи всевозможного парфюма, пота и сигаретного дыма. Всё, как в любом среднестатистическом ночном клубе Америки, каких старший Винчестер повидал превеликое множество. Кроме публики. Никаких девушек, ищущих, как бы совратить гея, он, конечно же, не встречает. Как он вообще повёлся на эту сказочку? Дин старается абстрагироваться, и третий по счёту виски весьма способствует этому. Он почти не замечает сосущихся слева парней и того малолетку напротив, что пялится на Дина с явным намерением разделить эту ночь с ним. Сэма довольно долго нет. Он должен был узнать всё, что нужно, и давно уже вернуться. Дин ёрзает на высоком барном стуле и заказывает ещё. Ночь обещает быть длинной и безрадостной.
Он в очередной раз обводит мутными глазами толпу в надежде натолкнуться хоть на что-нибудь привлекательное. Взгляд его задерживается на одной парочке. Он не сразу понимает, что зацепило его внимание, пока стоящий спиной парень не разворачивается к нему лицом. Это Сэм. Конечно, ведь его косую сажень в плечах сложно не заметить. Сначала Дин возмущённо стучит опустевшим стаканом о стойку, намереваясь подойти и высказать, какого чёрта тот его оставил в этом логове разврата и не торопится?! Но гневный рык застревает у Дина в горле. Правая рука Сэма приобнимает какого-то худощавого смазливого брюнета, а левая аккуратно убирает с его лба чёлку. Младший братишка во всю флиртует с мужиком, мать твою! Дин замирает с открытым ртом, в то время, как Сэм наклоняется, и… «Святые яйца, что делается?!»… целует незнакомца в шею и притягивает его ближе.

— Охренеть! — выдыхает Дин.

— Что, твой парень запал на другого? — слышит Дин, словно сквозь толщу воды, кто-то участливо касается его плеча. Дин разворачивается на стуле и хватает за грудки улыбающегося мужика.

— Убери от меня свои пидорские руки, козёл! — рычит старший Винчестер, понимая, что он на волосок от знатной кабацкой драки с крушением мебели и боем посуды. Осоловевший мужик примирительно поднимает руки.

— Эй, извини, всё нормально, успокойся, — бормочет он.

Дин отпускает его и снова оборачивается на брата. Сэм что-то говорит брюнету на ухо, придерживая его за подбородок, большой палец бесстыдно засовывает ему в рот. Брюнет облизывает сэмов палец, улыбается, прямо-таки по-блядски, и кивает. Через секунду они уходят, и Дин, не раздумывая, идёт за ними. Эта сладкая, мать их, парочка направляется к туалету, и Дин догадывается для чего, чувствуя, что его сейчас стошнит.
Он видит, как они скрываются за дверью туалета, подходит, замедлив шаг, понимая, что не знает, что будет делать дальше. В конце–концов, не вламываться же с криками и побоями, как ревнивая жена. Это вообще будет похоже на дешёвую третьесортную комедию. Стыд и позор. Да и, какое ему дело, что какой-то хер будет сейчас трогать, где не положено, его брата? «Блять… Что значит, какое дело?! Это же Сэмми, его малыш Сэмми, которому он готовил завтраки, сидел подле него ночами, когда тот болел, был ему нянькой и, практически, отцом, когда Джона подолгу не было с ними!»
Дин уже около двери и, как самый распоследний извращенец, подглядывает в щёлочку. У Сэма глаза полуприкрыты, изо рта вырывается дыхание и лёгкий стон. Он держит брюнета за волосы и трахает его в рот, довольно жёстко, на всю длину члена. У брюнета текут слёзы, и, кажется, тот с трудом справляется с рвотным рефлексом. Но Сэма это, видно, не волнует. Вместе с удовольствием на лице брата Дин замечает, как в презрении кривятся его губы.
Дин не знает, почему он остаётся на месте и смотрит, почему не уйдет, чтобы не видеть, как какой-то гей стоит на коленях перед его братом и отсасывает ему. Он чувствует себя ребёнком, который случайно узнал, чем его мама с папой занимаются ночью. И это знание поражает его до глубины души.

Сэм возвращается в зал, когда Дин успевает заказать ещё один двойной виски.

— Ну как, завёл новых друзей? — ёрничает младший Винчестер, как ни в чём не бывало.

— Что тебе сказал повар? История должна быть весьма содержательная, не меньше Хоббита, точно, — в ответ холодно улыбается Дин. Алкоголь с трудом заглушает его раздражение.

Сэм что-то отвечает, уходя от темы своего долгого отсутствия, но Дин его почти не слушает. Перед глазами стоит сцена из гей-порно, где в главной роли его брат. Дин ещё не знает, что будет делать с открывшимся ему новым знанием. Возможно, на утро… или через годы, он примет это спокойно и даже сможет обсудить это с Сэмом, но пока он не готов даже с самим собой это обсуждать. Дин решает эту проблему оставить на время в покое.
***
Это оказываются цыгане, чёртовы цыгане. Не очень далёкий предок нынешних жертв нарвался на тривиальное цыганское проклятье. То ли отпрыска цыганского лошадью переехал, то ли подрался с кем-то из них. Из дневника, который охотники находят среди вещей почившей двоюродной бабки повара Гарри, сложно понять подробности.
Винчестеры проводят в Саут Бенде ещё три дня, разыскивая следы табора и ведьмы, наложившей проклятье. И ещё два, чтобы найти её могилу и сжечь кости, а заодно, и все магические побрякушки, доставшиеся по наследству её внукам и правнукам. Не обходится и без небольшой потасовки, но братья уже относятся к этому, как к рутине. От многочисленного некогда семейства, рискнувшего перейти дорогу цыганам, остаётся жалкая горстка счастливчиков, но всё же живых.
***
Саут Бенд позади, дорога стелется под колёса Импалы, из динамика орёт AC\DC. Дин бы рад забыть случай в туалете местного гей-клуба. В суете повседневности он давно бы забыл об этом. Ведь он не нанимался наставлять брата на путь истинный по поводу ориентации. Это жизнь Сэма, та его часть, которая Дина не касается. И всё бы ничего, но странные мелочи на каждом шагу снова возвращают его мысли к члену Сэмми во рту тощего педика. И мелочи эти касаются непосредственно Дина.

…Он переключает скорость небрежным привычным движением, и его костяшки лёгким мазком касаются бедра Сэма. Доля секунды. Кожа проезжается по ткани, едва заметно, но Дин отчего-то зацикливается на этом. Он сжимает зубы и давит в пол, чувствуя поднимающееся изнутри раздражение. Он гадает: «А что почувствовал Сэм, заметил ли это прикосновение, а вдруг понял неправильно…» И чёрт знает, что ещё, целый каскад тупых несвязных мыслей, которые мелкими мушками крутятся перед глазами и бесят до белого каления.
…Братья останавливаются перекусить в придорожном кафе на заправке. Дин сидит за столиком, листая купленную тут же газету в поисках нового дела, при этом постреливая глазами в сторону блондинистой кассирши. Сэм приносит кофе. Свой стакан ставит на стол, а второй протягивает Дину. У старшего не возникает вопроса, по крайней мере сразу, почему не поставить и второй стакан тоже на стол. Он протягивает руку и, не глядя, обнимает пальцами горячий картон, а заодно пальцы Сэма. Повседневное, случайное, ничего не значащее прикосновение, но оба брата замирают и смотрят друг другу в глаза. Пальцы Сэма горячие и сухие, взгляд светлый и спокойный. Дин хмурит брови, а Сэм кривит уголок губ в ухмылке, …или Дину так кажется, ибо в ту же секунду Сэм убирает руку и смотрит в свою тарелку с салатом. Наваждение рассеивается. И старшему Винчестеру уже кажется, что его приобняла своим милым безумием паранойя. Про кассиршу он уже и не помнит. Его мозг пытается найти объяснение, пытается выудить воспоминания из прошлого. И, как ни странно, память сразу же подкидывает смутные образы из детства, когда братья могли уснуть вместе в обнимку. И Сэм цеплялся за Дина своими худыми руками и шептал, как он его любит, что никакие девчонки не нужны ему, и он лучше навсегда останется с братом. И он помнит первые утренние стояки Сэма, когда он заливался краской, глядя на старшего брата, и убегал в туалет, а затем оттуда слышались приглушённые стоны. Дина тогда это дико смущало и вызывало ещё одно чувство, которому он тогда не знал названия, или просто не хотел обозначать, потому что это было неправильно. Странно, что он только сейчас об этом вспомнил?

…На следующий день, как по заказу, появляется намёк на новое дело, и Винчестеры в новом городе, в новом отеле. Дешёвом, унылом, знававшим лучшие времена очень-очень давно. Комната в полинявших, когда-то зелёных, обоях, нынче напоминающих лягушачью икру. Кровати скрипят так, что под вывеской отеля можно вешать объявление: «Заниматься сексом запрещено, ввиду заботы о спокойствии постояльцев». Из душа долго идёт ржавая вода. Дин ворчит и насылает проклятье на голову управляющего и ещё больше бесится, когда видит, что Сэм не поддерживает его в оправданных возмущениях.

— Они ещё деньги за это берут, сволочи, — рычит Дин, осматривая крохотную спальню номера, где с трудом поместились две кровати, зажав своими скрипучими боками обшарпанную тумбочку. Он стоит между кроватей, выбирая, на какой будет спать. Обе пока не внушают доверия.

— Крыша над головой есть, место для сна и чистое белье. Что тебе ещё надо, Дин?

Сэм с телефоном и зарядкой в руках подходит к Дину, видимо, намереваясь добраться до розетки за тумбочкой, чтобы подключить устройство к сети. Им в узком проходе не разойтись, но Сэм, не останавливаясь, приближается к брату. Дин вжимается в кровать, пытаясь освободить дорогу. Он это делает на автомате, но в голове вдруг звучит тревожный сигнал. Что-то в этой ситуации не так. Но что конкретно, он не успевает понять. Сэм уже вплотную к нему, протискивается к тумбочке и останавливается напротив старшего Винчестера чуть дольше, чем это необходимо. Тело Сэма оказывается прижатым к Дину, как в танце или в объятьях. И снова этот его взгляд и лёгкая, почти незаметная, ухмылка. Дин задерживает дыхание, впитывая кожей тепло Сэма сквозь футболку, видит как бьётся жилка на шее брата, замечает порез от неловкого движения во время бритья, замечает капельку пота в ярёмной впадине. Всё это занимает всего каких-то пару мгновений, но для Дина время растягивается густой патокой. Брат выше его на пол-головы, обычно это раздражает, но в этот момент Дину нравится, что Сэм больше, шире в плечах. Старший вот сейчас бы отключил свою альфасамцовость и передал лидерство младшему, безропотно и с удовольствием. Он бы позволил себя вести, подчинился… Но пара мгновений истекает, и брат продвигается дальше. Дин снова дышит и трясёт головой, отгоняя странные ощущения, как сигаретный дым, окутавший голову. Он пытается прогнать навязчивое чувство тревоги и напряжения, после такого случайного (а вдруг нет?) вторжения в его личное пространство.
Сэм проходит к тумбочке, врубает в розетку зарядку и садится на кровать, ту, что ближе к выходу, тем самым решая для Дина проблему выбора.

…На утро Винчестеры в деловых костюмах уже почти выходят из номера. Внезапно Сэм останавливает Дина за плечо, разворачивая к себе. Дин удивляется и не успевает спросить, какого… Сэм деловито берёт в руки его галстук и тянет на себя, поправляя узел. Подушечки его пальцев касаются случайно кожи над воротничком. Дин судорожно сглатывает и дёргает головой. Россыпь мурашек бежит от шеи до самых коленей, а член в штанах вдруг заинтересованно дёргается.

— Эй, — ворчит Сэм. — Когда ты уже научишься нормально галстук повязывать? — он отпускает старшего брата, пригладив лацканы пиджака ладонью, фыркая при этом так пренебрежительно, что Дин снова списывает всё на свою разыгравшуюся паранойю и недотрах в последнее время. Иначе, прими он всё это всерьёз, его кукушечка точно соберёт манатки и свалит к херам в Мексику.
…Во время обеда, после встречи с шерифом и осмотра тел в морге, Сэм в очередной раз заставляет сердце брата ёкнуть. Дин отдает должное бургеру, увлечённо поглощая сие непритязательное яство. На середине бургера он замечает, что рука Сэма тянется к нему. Дин вскидывает голову и застывает, недоумённо наблюдая за приближающейся клешнёй. Сэм как-то снисходительно улыбается, хитро поблёскивая глазами. Дин не успевает отстраниться только потому, что происходящее чертовски странно. Сэм нагло проводит большим пальцем по губе старшего брата, а потом демонстративно слизывает с пальца кетчуп.

— Тебя не учили есть аккуратно? — выдает этот заранец, пока Дин пытается проглотить эту наглость и вспомнить, что он когда-то умел разговаривать, а ещё лучше, нецензурно ругаться.

Не дав старшему опомниться, младший Винчестер уже вовсю обсуждает результаты вскрытия, разложив на столе фото жертв.

— Как думаешь, что это могло быть? Не вервольф точно, да и на оборотня не похоже, — рассуждает вслух Сэм, и озадаченно трёт подбородок.

Дин в ступоре и, видимо, молчит слишком долго, так как Сэм в нетерпении щёлкает пальцами у него перед лицом.

— Эй, Дин, у тебя всё в порядке? Ты в последнее время где-то витаешь.

…Вечер приносит Дину новые сюрпризы.
Он в номере, просматривает ещё раз материалы дела, посасывая пиво из бутылки. Сэм только вернулся после опроса свидетеля. Дин слышит шаги Сэма за спиной и его голос. Брат говорит с Бобби по телефону, обсуждая, откуда могут взяться на теле те странные метки. Судя по обрывкам разговора, Бобби пока не нашёл ничего похожего в своих бумагах. Дин не оборачивается, дочитывая отчёт полиции. Он слышит, как Сэм завершает разговор. И через две секунды Дина прошивает разряд тока от прикосновения тёплого дыхания к его шее.

— Ну что, есть идеи, кто это мог быть? — интересуется Сэм, склонившись над старшим братом и заглядывая через плечо в бумаги. Он почти касается губами нежной кожи за ухом, и Дину снова становится трудно дышать. Он со свистом втягивает сквозь зубы воздух, ставший густой смолой.

Сэм наблюдает, как подействовал его трюк. Волоски на затылке Дина встают дыбом, дыхание становится прерывистым, и по телу брата проходит мелкая дрожь. Младший Винчестер отстраняется и прячет самодовольную улыбку.

Дин ошарашено оборачивается:

— Ты, блять, меня напугал до усрачки! — шипит он и видит недоумённое лицо брата и эти чёртовы брови, невинно ползущие вверх.

— Извини, Дин… — лопочет это недоразумение. Сукин сын даже не понимает, что творит со старшим Винчестером. — Ты что не слышал, как я вошёл?

— Да, не в этом… — Дина распирает возмущение, и слова, готовые спрыгнуть с языка. Он с трудом сдерживается, чтобы не начать этот разговор про ориентацию брата и про его прикосновения, и несоблюдения личного пространства, и всё такое… Трепотня — не его конёк. Дин думает, что если сейчас начнёт, то кончится это всё ссорой и взаимными обвинениями. Да и… он ведь не гомофоб какой-то. Если Сэму нравятся мужики…. хотя, ему и женщины, вроде, нравятся… Ну, пусть он играет за обе команды. Вообще, это его дело, но до тех пор, пока Дин в этой игре остаётся лишь сторонним наблюдателем. Вдох, выдох. — Ладно, что говорит Бобби?

Младший Винчестер пожимает плечами и передаёт в подробностях разговор с Бобби. Ничего нового и интересного.

…Чуть позже, Дин полулежит в кресле, пялясь в телевизор, не особо улавливая нить происходящего на экране. Он просто расслаблен и наслаждается минутами покоя и ничегонеделания.
Сэм заходит в ванную, хлопает дверью. Дин поворачивает голову на шум и видит, что хлипкая дверца ванной не закрыта, как должна бы. Такая же хлипкая защёлка, видимо, не выдержала сэмовых манипуляций и приказала долго жить. Дверь бесшумно приоткрывается, образуя щель шириной в ладонь. Дин хмурится, долго смотрит на полоску света на полу, слышит, как зашумела вода. Сэм, похоже, не заметил, что дверь открыта. «Придурок!» Это почему-то очень бесит. «Какого хрена так фигачить по двери, нельзя что ли спокойно прикрыть?!» Он пытается забить, тупо забить на это. Но через минуту ноги сами поднимают его тушку и ведут к ванной, чтобы устранить этот дико раздражающий фактор.
Он подходит и протягивает руку, чтобы прикрыть злосчастную дверцу, но останавливается. Его взгляд застревает на обнажённой фигуре младшего брата. «Сукин сын и шторку не задёрнул». Дин сглатывает нервный ком.
Он хочет отвернуться или закрыть нахер уже эту дверь. Здравый смысл в его голове исходит на истошный крик: «Это же, блять, извращение! Ты пялишься на собственного брата, ты — мужик, ты же не чёртов гей! Прекрати это! Просто отойди и не смотри!» Но что-то ещё в голове Дина, намного сильнее здравого смысла, не даёт ему шевельнуться, и Дин продолжает смотреть… как тогда… в гей-клубе.
Струи воды врезаются в загорелую кожу, мокрыми дорожками, очерчивая мускулы. Голова запрокинута, глаза закрыты. Сэм подставляет лицо под воду, проводит руками по голове, давая волосам намокнуть. Его движения зачаровывают, заставляя Дина затаить дыхание. Мелкий сейчас так красив. Дело даже не в обнажённости и не в том, что это дико заводит, дело в самом эстетическом наслаждении касаться его взглядом. «Чёрт возьми, он грациозен, как зверь». Дин откровенно любуется натренированным телом брата, движениями мышц под кожей, каждой его клеточкой, словно видит нечто совершенное, произведение искусства от самой природы. Он впитывает каждый жест и не может насытиться. В его штанах давно уже тесно, и это даже доставляет некоторый дискомфорт. Дин хочет прикоснуться к брату, почувствовать, на сколько горячая у него кожа, на сколько упругие мышцы, какие участки тела наиболее чувствительны… Его фантазии начинают рисовать образы, один откровеннее другого, и тут Сэм подливает масла в огонь. Его рука опускается к паху и начинает поглаживать член. Дин чувствует, как слабеют ноги, он медленно сползает по стенке. Сэм не торопится, ласкает себя вальяжно, почти лениво, растягивает удовольствие. Глаза всё также закрыты. Пальцы двигаются вверх, вниз, обнимают головку, задерживаясь на ней ненадолго, проводят по венам, щекочут уздечку… Это похоже на странный ритуальный танец со своим замысловатым рисунком. Постепенно дыхание младшего брата учащается, ритм ускоряется. Губы приоткрываются, давая сбившемуся дыханию вырываться наружу. Дину больно, ему кажется, что рука Сэма ласкает его, Дина член, и не даёт кончить, издевается и дразнит. Дину кажется, что проходит вечность прежде, чем движения брата становятся рваными, и он, наконец, кончает с тихим стоном. Так и не заметив наблюдения, Сэм поворачивается к двери спиной и продолжает мыться.
Дин обессиленный сидит на полу и тупо рассматривает мокрое пятно на джинсах. У него есть ещё минут десять, чтобы подняться на непослушные ноги, прикрыть дверь ванной и сменить одежду. В голове его пусто, а в груди что-то ноет, перетягивает узлом нервы, и от этого хочется скулить.
***
Дин выуживает из кармана ключи от номера. Рука немного подрагивает от выпитого за минувший вечер, голова гудит от дыма дешёвых сигарет и низких басов местного ночного клуба. Любовное приключение Дину сегодня почти удалось, но его дама, похоже, перебрала травки вперемешку с коктейлями и на качественный перепих оказалась не способна. Он входит в номер, а точнее вваливается, особо не заботясь о соблюдении тишины. Сэм ведь теперь почти не спит, после возвращения из клетки. Наверняка сидит опять за компом и занимается своим задротством.
В комнате полумрак. Горит один ночник, но его света вполне достаточно, чтобы узреть всю картину маслом целиком. Дин останавливается на пороге, выпучив глаза.
То, что не получилось сделать старшему Винчестеру, похоже с успехом получается воплотить в жизнь младшему. Сэм в объятиях какой-то кудрявой красотки под музыку её стонов исполняет танец страсти, чёрт побери. И, судя по взмокшим волосам и испарине на телах, это продолжается уже довольно давно. Перед тем, как отвернуться и выйти, Дин замечает на полу несколько использованных презервативов. Силён братец.

— Охереть! — ошарашенно шепчет он.

Затворив за собой дверь, Дин отправляется спать в Импалу. «Герой-любовник, мать его», — завистливо думает он, устраивая конечности на заднем сидении машины. Перед тем, как провалиться в сон, он представляет себя на месте кудрявой красотки, никак не оценивая сей факт и даже не осознавая его.

Дин просыпается от стука по стеклу. Он продирает глаза, чувствуя, что голова превратилась в чугунный колокол, в котором все звуки отдаются дикой болью. Шея и ноги затекли, горло изнутри точно сухой пергамент.
— Дин, я тебе кофе принёс, — Сэм снова стучит в окно, и Дин на несколько секунд серьёзно задумывается о братоубийстве, но информация о горячем напитке примиряет его с реальностью.
Наконец он поднимается, усаживаясь на заднем сиденье, сурово разглядывая брата, который влез спереди на пассажирское и протягивает ему стакан с кофе.

— Слушай, Дин, извини, — Сэм выглядит виноватым. — Я был уверен, что ты будешь ночевать… в другом месте.

— Ты хотя бы носок на ручку двери повесил, если в этом клоповнике не слышали про табличку «не беспокоить», — хрипит Дин, выхватывая у Сэма стакан. Он делает первый глоток, и в голову вместе с кофеином выстреливает ясность. — Она хоть стоила того, что я тут ночь промучился? — ухмыляется он.

Сэм в обычной своей манере дёргает головой и отводит глаза, улыбается, растянув губы в тонкую линию. Ну, это всё чудненько, конечно, младший братишка не совсем извращенец. Девица была… именно девицей. Сиськи вроде были настоящие, как успел Дин разглядеть. Это радует. Но мысль, давно засевшая в мозгу у старшего Винчестера, наконец выскакивает на волю, как чёртик из табакерки, и оформляется в слова:

— Я уж думал, что ты… этот, — говорит Дин, и сразу жалеет об этом.

Лицо Сэма тут же меняется, улыбка замерзает, превращаясь в зловещую ухмылку, глаза темнеют.

— Что я кто, Дин? — сухо спрашивает Сэм. — Ты думал, что я гей? Ты думал, что раз мне отсосал парень в туалете гей-клуба, то всё…?

Дин матерится про себя, скрипя зубами, и лихорадочно придумывает пути отступления. Сэм видел его, когда он подсматривал за ним в «GGB». Это очень плохо, чертовски плохо.

— Слушай, Сэмми, я не то имел ввиду. Я просто рад, что у тебя всё хорошо… с девчонками.

Младший брат вдруг заливается каркающим неприятным смехом, чем ставит Дина в тупик. Он будто издевается, зная что-то такое, что Дину не дано понять. Отсмеявшись, он делает глоток из своего стакана и вальяжно протягивает:

— Ты знаешь, Дин, отчасти ты прав… Но, думаю, мои сексуальные предпочтения нельзя назвать гомосексуальными. Я, в общем, решил ни в чём себя не ограничивать. По большому счету, нет разницы, девочки или мальчики. Мне нравится, я беру, — Сэм смотрит Дину в глаза, и у старшего брата по спине бегут мурашки от этого взгляда и от того, как это было сказано. В рысьих глазах ни толики тепла, они пусты и холодны, он словно смотрит в глаза акулы. Сэм улыбается чуть шире, обнажая зубы. — Мужчины по своему меня заводят. И, если бы ты не был таким непроходимым гомофобом, я бы тебя трахнул.

Дин давится кофе и забрызгивает спинку сиденья.

— Что, блять?! — это не укладывается в голове, Дин попросту не верит своим ушам. Может, это проклятье или одержимость, или у мелкого просто крыша поехала после ада. Пусть будет что угодно из перечисленного, со всем этим можно справиться так или иначе. Пусть только будет причина, магическая или психологическая, враг, с которым можно бороться. Главное, чтобы это не имело отношение к настоящему Сэму.

Тем временем младший Винчестер пожимает плечами и продолжает:

— Ты привлекателен, и сам об этом знаешь. Для нас с тобой это был бы идеальный вариант. Захотели, нашли девочку, не вышло, провели время друг с другом.

Дин наконец справляется с языком и находит слова:

— Сэмми, я понимаю, что после клетки тебе пришлось нелегко, мозги все набекрень и всё такое, но я уверен, что мы найдём решение. Уж это не апокалипсис, справимся как-нибудь.

— Да, как скажешь, — вдруг легко соглашается Сэм, поднимая руки. — Я к тебе в штаны не лезу. Сам не захочешь, я тебя не трону.

— Вот уж спасибо, удружил, — выдыхает Дин. — А я-то подумал, что мне прям здесь раздеваться и зад подставлять, — сарказм даётся с трудом. Старший Винчестер вдруг ловит вертолёт — отголосок прошлой ночи, и вылезает из машины.

Весь день братья почти не разговаривают, только по делу. У Дина на душе засела дюжина матёрых котов, которые без устали скребут и скребут, что б их. И бесится он не от того, что его брат всё-таки оказался бисексуалом. Это его дело, и какая Дину разница. На вкус и цвет, как говорится. Его беспокоит другое. Он теперь не может смотреть на Сэма, исключительно, как на брата. В голову лезут мысли, а ещё хуже — картинки, грязные, пошлые, развратные, совершенно недопустимые… с Сэмом в главной роли. И эта его фраза: «…я бы тебя трахнул». Она эхом звучит в голове Дина, не умолкая. Самое страшное, что Дин теперь допускает эту мысль. Мысль о сексе с младшим братом. Она, как вирус в его голове, разрастается медленно, но неумолимо, заполняет сознание, и с каждой минутой становится всё более реальной к исполнению. Это уже не бред. Это возможность, которой, конечно, может и не случиться, но она реальна, как дождь в августе.
Дину уже кажется, что он всегда мог представить Сэма с собой в постели. Сознание снова вытаскивает воспоминание о том, как он любовался телом младшего брата ещё в юности… И хотел его? Не говоря уже о недавних событиях. Ведь то, как дрочил Сэм в ванной несколько дней назад, завело Дина не на шутку. Да, чёрт, он же кончил, глядя на него!
Дин дергается, а Сэм, вроде как, стал избегать его. После нескольких недель постоянного нарушения его личного пространства разными способами, младший брат вдруг отдаляется. Может, просто понимает наконец, что Дину это не нравится? Забить бы на это и радоваться, но старший Винчестер от чего-то злится.
…Вот Сэм протягивает ему папку с полицейским отчётом, и Дин берёт её. Их пальцы должны были соприкоснуться, как это было последние две недели. Повторялось из раза в раз. Но Сэм тут же убирает руку и даже не смотрит на брата.
…Вот уже Дин склоняется над Сэмом, когда тот, сидя за столом, изучает материалы по делу. Младший сразу же отстраняется, да он, блять, буквально шарахается от Дина. «Какого хера, он что, обиделся?» Дин в замешательстве, и его раздражение нарастает.
…Сэм больше не переодевается при брате. И уж тем более, упаси Бог, не забывает запереть дверь ванной.
…Сэм избегает его и находится рядом только, когда они при деле или когда они в машине. И то, младший вдруг полюбил ездить на заднем сидении, объяснив это тем, что там удобнее спать.
…Когда они снимают номер в отеле, Сэм почти всегда приходит только для обсуждения дел или для того, чтобы переодеться, ночуя у подцепленных девочек или мальчиков, Дин уже не знает точно. Если остаётся в номере, то по утрам уходит на пробежку, завтракает задолго до того, как старший просыпается, а потом утыкается в ноут и не замечает Дина, словно того не существует.
…Если нет дела, и они какое-то время просто откисают, Сэм может исчезнуть дня на два и вернуться, ничего не объясняя.
В какой-то момент Дни осознаёт, что ему не хватает младшего брата. И не просто компании, к которой он привык за долгие годы. Ему не хватает именно его назойливых поползновений в диново личное пространство. Этого колючего, щекочущего нервы внимания на грани флирта. Старший Винчестер осознаёт, что ему это льстило, хоть он делал вид, что бесится. Льстило, что его брат запал на него, хотя со своими внешними данными мог получить кого угодно. А теперь Дином пренебрегают, как какой-то досадной помехой на пути, его смахивают, словно кишки жука дворником с лобового стекла.
Только благодаря своей толстокожести и не особой чувствительности Дин выдерживает целый месяц такого почти бойкота. Последней каплей, добившей его, становится то, что Сэм вдруг сваливает на несколько дней и пропадает, ни слуху ни духу. На звонки не отвечает, сообщения игнорирует. А когда возвращается, как ни в чём не бывало, выдаёт со своей милой улыбочкой, об которую хочется разбить вазу:

— Я ездил с другом на пикник, Дин. Каждый имеет право на личную жизнь, — сама невинность разводит руки и пожимает плечами. — Прости, что заставил тебя волноваться, — без тени раскаянья продолжает он. Дин видит в рысьих глазах хитрый огонёк, ложь, и тогда он взрывается:

— С другом значит?! — старший делает шаг к Сэму. — И что же это за друг такой, которого я даже не знаю, который так тебя занял, что ты не мог ответить на звонки или хотя бы написать, что ты в порядке? — Дина трясёт от ярости, смешанной с иррациональным желанием обнять брата и сказать, что, сука, как же он скучал, как не доставало его всё это время, что он бы позволил Сэму тереться об Дина любыми своими конечностями и дрочить при нём в любое время, лишь бы не отталкивал его.

Но вместо объятий Дин подходит ещё ближе, одним махом скидывая по дороге со стола остатки ужина и несколько пустых бутылок. Осколки разлетаются по комнате, и после грохота и звона повисает гулкая тишина, в которой слышно только тяжёлое дыхание старшего Винчестера.
Сэм удивленно приподнимает бровь и улыбается одними уголками губ. Дин видит в карих глазах любопытство и торжество. Его брат словно того и ждал.

— Дин, ты ревнуешь, — Сэм не спрашивает, констатирует факт.

Возмущение и ярость поднимаются тёмной волной, и Дин размахивается, чтобы ударить. Сэм легко перехватывает его руку и резко кидает на опустевший стол. Схватив вторую руку, он прижимает обе к полированной поверхности, сдавливая словно тисками, и наваливается всем телом на Дина, не давая пошевелиться. Их губы всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Дин чувствует дыхание брата, его запах, немного горьковатый: какой-то дорогой парфюм, запах зубной пасты, геля после бритья. Всё вместе — головокружительный коктейль, вызывающий тянущее чувство в животе и мурашки по всему телу. Дин дёргается, чтобы высвободиться, и понимает с ужасом, что рад, когда Сэм наваливается сильнее, удерживает, сжимает до боли. Это на столько ошарашивающе-приятно, что Дин в изумлении выдыхает, прислушиваясь к ощущениям.

— Я не шутил, Дин, когда говорил, что трахнул бы тебя, — шепчет Сэм, чуть наклоняет голову и проводит языком по шее брата, лаская дыханием.

У Дина перехватывает где-то в легких, и он шипит, словно его полоснули ножом.

— Сэм… нет, — удаётся выдавить ему по отчаянной просьбе здравого смысла откуда-то с задворок сознания.

— Ты ведь тоже хочешь. Ты отрицаешь это только потому, что вбил себе в голову, что переспав с мужчиной, ты будешь не так крут, тёлочки перестанут на тебя западать. Ты отрицаешь ещё и потому, что это, якобы, неправильно, грязно и против природы. Но сам подумай, как глупо это звучит особенно в нашей с тобой ситуации, когда мы оба уже несколько раз умирали и воскресали, что уже давно перекроили все законы бытия. Нам нет дела до правил и моды простых смертных. Мы сталкивались с такими вещами, которые людям даже и не снились, — голос Сэма становится хриплым и каким-то далёким, убаюкивающим. Дин качается на волнах этого голоса, не сразу замечая, что бедро Сэма по-свойски влезло ему между ног и трётся о ширинку. А ещё Дин понимает, что у него снова, блять, встал. — Мы итак с тобой — одно целое. Ближе, чем любые супруги во всём этом проклятом мире. Нам никто не указ, — он снова прикасается к шее Дина, целуя и покусывая кожу, чем вызывает сдавленный стон, который Дин попросту не успевает сдержать. Сучёнок наткнулся на его эрогенную зону и измывается самым непотребным образом.

— Сэм, блять, отвали нахер, — рычит старший Винчестер. Он хочет простонать «да, продолжай, выеби меня, Сэмми». Но это желание пугает его так сильно, что проще оттолкнуть, убежать и залезть с головой под одеяло, спрятаться от этого нового чувства, которое не вписывается в привычное мироощущения старшего Винчестера. Он готов признать, что от Сэма у него стоит сильнее, чем от азиаток с большими сиськами, и даже допустить мысль о сексе, но это не значит, что он готов воплотить всё это в жизнь. Мелкий гадёныш должен угомониться. — Если ты… только попытаешься... я убью тебя! — Дин понимает, что его угроза вряд ли будет расценена серьёзно, но отчаянно надеется на благоразумие брата. Не будет же Сэм его насиловать в конце концов… даже если бы Дин этого хотел… где-то в самых отдалённых участках своей запутанной души.

Сэм проводит носом от ключицы до самого уха Дина, с шумом вдыхая и выдыхая вместе со стоном, словно и не слыша слов брата. Вибрация этого стона проносится ураганом возбуждения по телу Дина, и он стискивает зубы, чтобы не поддаться и тупо не наброситься на Сэма с поцелуями.

— Ты сам меня попросишь, — мурлычет младший Винчестер и осторожно прикусывает Дину мочку уха. Потом медленно смягчает хватку и отстраняется, оставляя лежать брата на столе.

— Ага, щас! — бравирует Дин, понимая, на сколько его брат близок к истине, и злясь на себя за это. Наконец, почувствовав свободу, он вскакивает с первым желанием позорно сбежать. Он даже уже разворачивается, чтобы уйти, но останавливается, и через мгновение его кулак врезается Сэму в челюсть. Тот делает шаг назад и хватается за разбитую губу. Дин с удовольствием видит на лице брата удивление и боль.

— Не смей ко мне приближаться! — рычит Дин сквозь зубы. После направляется на кухню за хорошенькой порцией чего-нибудь, что может гореть, в надежде, что оно выжжет это… вот это всё…

Его трясёт и после початой бутылки виски. Он заперся в своей комнате на пару с Джеком Дениэлсом и думал, что хорошо проведёт время и сможет забыться. Сэм куда-то уехал, и похер, куда. Разумно с его стороны. Когда член в штанах Дина перестаёт перетягивать одеяло на себя в принятии решений, старший Винчестер уже в состоянии оставить младшего без нескольких зубов, а то и вовсе уложить в больницу на пару месяцев за такие выходки.
Дин злится на себя. Злится на своё проявившееся влечение к брату, нездоровое, лихорадочное, похожее на одержимость или болезнь. Он не хочет, чтобы ЭТО случилось, отчаянно не хочет. Но, в то же время, он чувствует, как на полной скорости летит по недостроенному мосту в машине без тормозов, приближаясь к краю, за которым сотни и сотни метров до острых камней. Его нога яростно жмёт на газ, игнорируя все протесты благоразумия. Дин с леденящей ясностью осознаёт, что будет дальше. Обрыв приближается, а он вцепился в бутылку виски и безучастно наблюдает сквозь лобовуху ужасную неизбежность. Он понимает, что если кто-то из них не умрёт в ближайшее время, этого не избежать. Это как грёбаная гравитация, мать её: если яблоко упало, оно встретится с землёй, рано или поздно.

— Блять, — сокрушается он, когда в стакан скатываются последние две капли бурой жидкости. Бутылка пуста, а разум Дина всё так же чист. Напрасно перевёл хороший напиток, чёрт бы подрал мелкого засранца. — Сэмми! — орёт Дин, зная что тот его не слышит, просто хочет ещё раз ощутить во рту вкус его имени, имени своего младшего брата без примеси пошлости и извращения. — Сэм, сучёнок мелкий. Как же я тебя люблю, — последнюю фразу он говорит шёпотом.

@темы: слэш, Сэм, Сверхъествественное, творчество, Дин, фанфики

---

[Aleriss]

Название: Последний шанс
Автор: Aleriss
Жанры: Ангст, AU, Драма, Стихи
Размер: Драббл
Статус: закончен
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС
Аннотация: И вот, последний шанс, наверное, действительно последний...

Как будто миллионы раз я видел эту комнату,
И блеск твоих зеленых глаз в лучах софита.
Везде сейчас смятые листы разбросаны по полу,
И бар до последней капли виски весь пропит.

Я слышал, что счастлив ты, из передач телеканалов,
Я рад. Наверное. Не знаю. И черт же с ним!..
Я видел множество до жути продуманных пиаров,
Длинноногих, кукольных и однотипных прим.

Мне трудно говорить, в твоих глазах, я верно, идиот…
Мне, возможно, наплевать, на твой ехидный взгляд,
Мне хочется тебя похитить, веришь? И защитить от…
От всех, должно быть. И стрелки прокрутить назад.

И вот, последний шанс, наверно, действительно последний,
Вот я стою перед тобой почти на равных,
А в мыслях — хм, представляю! — уже давно все стер колени,
Не знал тех нужных слов — тех важных, самых-самых.

И ты молчишь, а тишина осколком метит прямо в грудь,
И я не мог не видеть замешательства.
Твое решение меня мучительно убьет, и пусть,
Просто не ожидал я от себя предательства.

Я все помнил, хоть прошли, нет, пролетели эти годы.
Я умер десятилетие назад. Давно.
С тех пор в моей жизни надежда не делает погоды.
И теперь, моя любовь, мне, веришь, все равно.

@темы: слэш, творчество, фанфики, Дженсен Эклз, Джаред Падалеки, актеры

---

[Alfred&Corvus]

Работа сделана специально для Баек-6!

Авторы:  Alfred&Corvus
Фэндом: Supernatural

Музыка: Hurts - Somebody to die for
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Дин/Сэм

@темы: слэш, Сэм, творчество, Дин, фанвидео

---

[Alfred&Corvus]

Авторы:  Alfred&Corvus
Фэндом: Supernatural
Музыка: Александр Носков - Это здорово
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Дин/Сэм

@темы: Сэм, Дин, фанвидео

---

[Alfred&Corvus]

По следам 9x01.
Авторы:  Alfred&Corvus

Фэндом: Supernatural

Музыка: Земфира - Хочешь
Рейтинг: PG-13

@темы: слэш, Сэм, Сверхъествественное, творчество, Дин, фанвидео

---

[ALLAND]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Фанвидео

[Гнев Иштар]

Название: Hey, You!
Автор: Гнев Иштар
Персонажи: Дин, Сэм
Категория: джен
Музыка: Fallulah "Hey You"



Смотреть

@темы: видео, фанвидео

---

[Alfred&Corvus]

Авторы:  Alfred&Corvus

Фэндом: Supernatural

Музыка: Lumen - Не зову
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Дин/Сэм

@темы: слэш, Сэм, Сверхъествественное, творчество, Дин, фанвидео

---

[Anaida999]

"Supernatural"
100хх100

~Остальные~

@темы: аватары, Сэм, Сверхъествественное, Дин

---

авки

[Cordy Jones]

Аватары семейство Падалеки

1. 2. 3. 4.

+12

5. 6. 7. 8.
9. 10. 11. 12.
13. 14. 15. 16.

@темы: актриссы, аватары, Джаред Падалеки, фан-арт

---

[Alfred&Corvus]

Авторы:  Alfred&Corvus

Фэндом: Supernatural
Музыка: Земфира - Кто?
Рейтинг: R
Пейринг: Дин/Сэм

@темы: слэш, Сэм, Сверхъествественное, творчество, Дин, фанвидео, герои

---

[21st century]

Название: Пастельные краски.
Автор: 21st century
Фандом: Кроссовер Resident Evil, Supernatural, Devil may Cry.
Размер: Макси.
AU, постапокалипсис. Материки Южной и Северной Америки охвачены пандемией вируса Т. Большая часть населения - заражена и погибла, часть выживших находит пристанище под землей, в искусственном оборудованным комплексе. Их жизнь окружена имитацией и синтетикой, химической пищей и надежной ложью правительства. Другая часть отслоилась и существует независимо: закрытый сектор зовет их Повстанцами - бродягами, мародерами, выживающими на поверхности любыми способами и ценой. В свою очередь, Закрытый сектор организован цивилизованно и гармонично - по официальным данным он подчиняется правительству, на деле - отдан сильнейшим фармацевтический компаниям, разделивших комплекс на сектора. Повстанцы выказывают нежелание подчиняться новой Власти и за сим подвержены травле. Новый мир разделяется на два отдельных куска.
От автора: Проба пера после долгого застолья. Рассказ не имеет глав, потому выкладываться будет кусками. Пересечение фандомов имеет логическое обоснование, которое планирует постепенно раскрываться по ходу сюжета. Первый кусок - небольшой аперитив и лично мое желание узнать: есть ли смысл развивать и продолжать эту тему. Приятного чтения.

С предыдущими кусками можно ознакомиться по ссылке - 21stcenturybreakdown.diary.ru/p182575637.htm

- Координатор номер 217?
- Номер 217 на связи.
- Что ты возомнила о себе, сука?
- Укажите запрос, сэр.
- Я спрашиваю: что ты о себе возомнила?
- С кем я говорю?
- Ты отозвала нас в Зону 116. Она полностью пуста. Ни черта живого.
- Простите?
- Слушай внимательно – из 114. Ты отозвала нас из 114 Зоны. Откуда минутами позже – ты слушаешь, сука? – сбежали повстанцы.
- Вас связать с руководством?
- Ты не отвертишься, тварь.
- Конец связи.
- Конец связи.
***
Светильники качаются на толстых цепях: стеклянные дверцы словно подкопченные, огоньки бьются в стенках, как в клетке. Этот свет всегда неуютен - он красит брезент зеленцой.
Саймон показывает фокус с монеткой. Двое детей, самых маленьких, завернуты в толстую куртку, как в плед – британский флаг расползся по плечу паутиной - в складках исчезли две буквы из «Гоуст».
- Следите за руками. – Стучит по кулаку двумя пальцами. Дыхание в ткань греет лицо – череп заметно истерт на челюстях балаклавы, надо будет подправить его.
- А где же монетка? – Любопытствует девочка с хвостиками, задирая подбородок повыше, пытаясь в него заглянуть.
Он раскрывает кулак – показывает: вот, на ладони. Смыкает.
- В правой руке.
- А ты рукава закати! – Требует кто-то другой. - Ты ее спрячешь!
- Так лучше, маленький профи? – Саймон подыгрывает, подогнув рукав до локтя. – Похоже, ты не из тех, кого можно провести. А теперь следи внимательно.
Он поднимает медную каплю, зажав ребро двумя пальцами - все смотрят на тыл, - тянется левой рукой, сверху, будто берет, и быстро прячет – захлопнув кулак. Дует легонько. Раскрывает – пуста.
- И где она?
- За ухом.
Сейчас он не может вспомнить фокус сложнее. Райли достает положенный цент из-за пряди волос спросившего мальчика и кладет его в цветной полукруг.
- Она была все время в правой руке, так?
Эти дети не верят ни в фокус, ни в чудо. Даже в простом не может их обмануть.
- С чего ты решил? Она была за ухом. Нужно чаще их мыть. – Гоуст подбрасывает вверх подбородок, скачком, роняет. – А ты, Кэсси, передай плеер другому. Эй! Совсем не слышит? – Уточняет, и просит детей оттянуть наушную лапку; говорит. – Тут нужно уметь делиться. Договорились? Чтобы всем хватило.
Он хлопает себя по коленям. На брезент дробно падает дождь и гроза нарастает, по облакам ветвисто расползается молния. Детей почему-то и много и мало - не много из них родилось до инфекции. Может, в Секторе, им было бы и лучше, чем здесь. Но он не уверен.
Его окликает плечистый солдат без жетона:
- Время твоей смены, Гоуст.
- С каких это пор янки стали такими пунктуальными?
- С концом света?
- Паршиво звучит.
***
- Говорит оператор сто восьмых врат. Вы приближаетесь к закрытой территории. Назовите себя.
- Коридор зачищен. Передайте в центр.
- Где вы сейчас находитесь? Ваше имя? Сэр?
Тишина.
***
Джо забирает пустые тарелки – без крошек - добавляя бархатно-черного скотча в глоток. Роняет две пухлые капли на стол, двинув рукой слишком резко. Нарочно, думает он, чтобы мать не просила.
Джейк макает квадратики мяса в картошку. Пюре почти похоже на соус: дешевый, как из кафе при дороге; и это и то – порошок, но сегодня он этим доволен. Наверху можно собрать чего-то еще.
- Эй, малышка, не скупись. Подлей… – Он кивает глазами в широкий стакан, где гладью лежит шотландское виски. Джо качает головой и улыбается хитро. Со рта, сложенного губкой, выходит короткое «не», и Джоанна уходит, придушив за горло бутылку. Сиреневый свет ей совсем не идет.
- Сперва заплати, да?
Мясные волокна исчезают за стенкой зубов, но Джейк жует их мучительно долго - не слыша вкуса, катает кусочки во рту и хочет запить.
Стена напротив сплошь в синих пятнах: телевизор – проекция, - будто летит под поволокой небес, над душной желтой поляной в опрятных колосьях. Женский голос говорит про вакцину, науку, прогресс. Каждое слово - на своем островке; Джейк выхватывает только «надежность».
В кадре ребенок и щенок-лабрадор; финал – апофеоз синтетичного счастья.
- Чушь собачья. – Молодой бармен покачал головой - опершись локтями о стойку, подавшись вперед. – Денег заплачу тому, кто поставит цензуру на эту…
- Дик! - Элен осекает его недовольно.
-…хрень. – Заключает он все равно.
Джо исподволь поощряет парня улыбкой, так, чтобы больше никто не заметил.
Джейк безразлично проверяет на телефонах зарядку; снимает один, меняет провод для плеера. Повстанцы отвалят за это не один коробок. И это, сталкер считает, легкие деньги.
- Что там на поверхности? – Интересуется Элен в надежде пресечь разговор, еще не начавшийся, но уже тяжело витающий в зале.
Он передернул плечами, откусив ломоть от черствого хлеба:
- Мертво, что.
- А что Повстанцы? – Джо садится за столик напротив него. Мать неодобрительно хмурится.
- Побираются.
- Где они сейчас?
Хлопок ладони заставляет ее подскочить:
- Джоанна! Если я еще раз услышу…!
- Что ты сделаешь? – Бросает она вызывающе, напуская безразличие в тон. – Ну?
- То больше никогда не пущу в свой бар.
Они долго смотрят друг в друга: губы сжаты одинаково тонко, у Элен качнулись морщинки на лбу.
- Я сама уйду. – Выдыхает Джо, будто может сказать это только и именно так.
Подушечки пальцев собирают белые крошки: Джейк осушает стакан и возвращает на стол, поднимаясь.
- Меня ваши семейные дрязги не касаются. – Он говорит. – Разбирайтесь тут, а я загляну за оружием завтра.
- Джейк, подожди.
- Нет, без меня.
Элен сурово смотрит на дочь и неспешно кивает. Будет лучше не вести разговоры при ней.
«Утром» упирается в спину.
Вечер идет.
***
На плечи наброшен клетчатый плед. В каждом вдохе слышен запах пыли и шерсти, бинта и спиртов.
Сегодня небо свободно от звезд. Свод светлых бровей изгибается грозно; Шерри просит: «пей», и Ниванс касается ртом чего-то терпкого, горького, которое не смог назвать бы вином.
Они считают: он должен согреться. Никто не скажет: «почему» и «зачем».
- Прошу, посиди смирно.
В желудке пусто и почти горячо. Мрак вытолкнул:
- Вольно.
И фигура разрезала строй у перекрестка-креста. Ребра ладоней послушно жмутся к вискам. Он порывается встать, но Шерри толкает: пальцем ищет место на новый укол - пониже груди, между крылышек легких. С мягким нажимом, идет капитан.
Губы словно пробуют воздух – оборванный хрип разбивает на звуки слова.
- Капитан. – Фразу рвет обращение.
- Как самочувствие?
- Только нога.
Над головой музыка капель – шпажный выпад иглы в клеенку брезента. Руки одеты в перчатки без пальцев: на ткани черный след сигарет и запах похожий – кислый и тонкий, ладонь, словно дымка, лежит на плече.
- Хорошо, что все обошлось. – Добавляет участливо.
Под десятым уколом морщится Пирс. Врачам разрешено не вставать без приказа – Биркин, дернувшись, неловко кивает.
- Только сегодня.
- Каждый из нас рискует, такова…
- Нет. – Он рушит мысль как абзац: выдыхает так резко, что, на секунду, видна полоска зубов – в изломе рта, под губным козырьком. – Он ненадежный лидер: важна цель, не важны средства. Дину все равно погибнем мы или нет.
Крису нужно помедлить, чтобы собраться. Вопрос кажется ему щекотливым.
- Пирс. – Редфилд треплет плечо, как макушку - движение больше участливо, чем ободрительно. – Здесь гибнут люди: от болезней и голода. Твой капитан рискует ради них, а не ради себя. Ваши вылазки всегда плодотворны. Третий отряд – ваш отряд, - голодает куда меньше других. Даже сейчас у вас остались продукты.
- Не только у нас.
Флакончики ампул мерцают, как звезды: в ладони срастаются капли стекла. Шерри ломает иголку и прячет в пакет наконечник. Шприцы - в чемоданчике, - замирают в готовности, но она тушит свет, запахнув каждый замок. В ее улыбке есть что-то от робости: невинно-смешной. Крис только кивает.
- Хватило лекарств?
- Да. – Почти виновато. – Да. Пока хватает.
Еще один наклон головы, чтобы уйти. Минута льется безмолвием – капитан должен дополнить ответ, но лишь разделяет его советом «отпить». Вино едва теплое.
- Послушай, Пирс. – Пробует Крис, после недолгой заминки. - У каждого из нас своя тактика и план, которые, может быть, кому-то и не подходят. А правильные они или нет: говорят результаты.
- Он халатный. Даже самому будет намного надежней, чем с ним. Дин не вызывает доверия. Не у меня.
- Понятно.
Последнее падает грузно и тяжко. Проблема доверия – здесь и сейчас, - звучит слишком сложно, и, нет, ему нужно время подумать над этим. Возможно, с утра.
Плечо получает легкий хлопок с глухим шуршанием тканей.
- Мы вернемся к этому.
- Да.
- Но, между нами…
- Сэр?
- Удар левой был очень неплох.
***
- Мне страшно. – Тихо и звонко в ночной тишине.
В ореоле зрачка – эскиз отражений. Ее голос вибрирует, а руки дрожат - Хелена сжалась в углу плитой монохрома. Плечо халата неспешно слетает к локтю. Ко лбу прислонен сложенный домик ладоней.
- Плохая была идея.
- Я не могла.
Леон соглашается:
- Да.
Глазок чашки направлен ей прямо в лицо. Харпер не может сделать глоток, как не пыталась.
- Теперь они убьют ее? Да? – Она отводит глаза под корочкой влаги. Подбородок поднят; в уголках застывает пряжа из слез. – Леон?
- Выпей воды. – Слишком просто.
Черты лица почти морщатся в плач. Струнный тремор мешает взять чашку – Хелена подносит ко рту прохладный листик ладони и всхлип проходит сквозь пальцы, как воздух – сквозь щель.
- Ты сделала правильно. Повстанцы бы не ушли от Чистки.
Неясный кивок – косо и в сторону, - девушка либо согласна, либо просит его прекратить.
- Но ты их видел?
- Ты знаешь. Я был ближе всех.
- Они не дадут тебе дозу, Леон.
- Ничего.
Язык подбирает вкус меди с резцов. Радужка глаз неспешно красится в красный; пуговкой - с точками света - ее разделяет зрачок. Харпер хорошо понимает, что Леон не продержится дольше: его пальцы, в перчатках, сейчас почти без ногтей; кожа кажется неестественно теплой.
- Пусть это будет за Клэр. За ее смерть я все еще должен.
Он наполняет стакан из бутылки; дает, обещая: «просто вода». Полночь тянется стройно на старых часах, четыре глаза – на новой панели, - свернуты кольцами, как синий шнурок. Он блокирует запись с шумов инструмента, но черный рот – из угла, - продолжает глядеть темно и зловеще; замирая, он, кажется, ждет.
Но Леон не уверен.
***
Бен хочет тронуть рукой облака. Ему велика чужая перчатка: она топорщится на пальцах, смешно, отворяется юбкой у самых запястий.
В лужах небо плывет отшелушенной краской.
Задержавшись, палец касается перышка туч. Очень просто.
- Бен?
Он лежит животом на земле. В легкой куртке, поверх – дождевик, прозрачный, и тонкий, как кулечек для хлеба.
- Привет, Дин. – Обронил как-то скучающе. Не пробует встать.
Дин медлит, бегло лизнув угол рта. Быть на земле – зараженной? – неправильно, но Дин – не Лиза, Бен перестал слушать его уже месяца два.
Винчестер долго ищет нужный вопрос:
- Где остальные? – Не то, совершенно.
Пожимает плечами:
- С Гоустом. Там. – Неопределенный кивок и Бен сводит вместе два пальца. Они мягко трогают гладь - облака разделяются на два отдельных куска и, в грязной воде, их вид неопрятный. В ряби словно кружатся сгустки тряпья.
- А ты… почему?
- Неинтересно. – Безразлично и взросло - катится прочь.
Шаг или два – Дин не считает, - сонно скользит по пыли песка. Дорожка камней блестит шоколадом, отлитая глазурь подставляет бока. Винчестер чешет кончик носа костяшкой, кусает губы, но в тишину не снисходят слова. Здесь нет неловкости, думает он, это просто глупо и жалко. Возможно, Лиза была и права.
- Лужа и мусор, должно быть, интересней.
По тылу ладони расплывается грязь. Точки пыли и пальчики веток похожи на чай, коричнево-черный и крепкий, но разительно бледный в форме пятна. Сама лужа – осадок на донышке чашки. Что только Бен видит в ней? Чем она интересна?
Заглянув, капитан видит в ней серые хлопья над слоем потолка. Тяжелый кулак, упершись, стучится в окно. На нем ни родинок звезд, ни веснушек созвездий.
Бен неясно хрипит. Обрывком скомканной фразы? Дин услышал в шершавости кашля небольшое «ага».
- На земле не дело лежать. – Бросает без строгости, даже небрежно. – Что бы мама сказала?
- Ничего. – Пожимая плечами. – Она умерла.
Лед дает трещину под ступившей ногой. Он вздыхает устало, отводит глаза. Не с детьми, но с Беном теперь очень сложно. Винчестер не может найти рычага.
- Печенье бы точно не дала за это. Так что вставай.
- Мы уезжаем?
- Может, завтра. Тут не особо.
- Везде не особо.
- Это да.
Фонарь, у коробка с провиантом, словно им подмигнул. Смешки детей, увлеченных забавой, сыплются бусами, неожиданно звонко. Кто-то слитно проводит рукой по прикусу клавиш. Бен тонко жмет губы, не пуская слова.
Дин не перестанет в нем видеть себя.
***
- Я знаю, что задумала мама. – Джо говорит, губя глотками куантро.
В Нижнем Баре до рези светло, а батареи палят не хуже, чем солнце.
- Ты и сам, наверное, догадался. – Добавляют ее ноготки, этим днем приодетые в красный. Они обнимают низкий бокал и легонько качают.
Джейк хочет казаться ей очень небрежным.
- Без понятия, куколка. – Падает прямо в стакан. - Я здесь по приглашению.
Усмешка, в углах ее рта, выглядит стянуто. Она обводит пустующий зал широким кивком.
- Вакцинация. Уже две недели прошло. – Джоанна подается вперед. – Смекаешь?
Но он, отслоняясь, опускает коньяк – вкус у питья сегодня просто отвратный:
- Послушай, милая. Я не рассчитывал, что Элен позовет меня просто так.
- Вот как? – В ее голосе горечь граничит с весельем. – И какая цена?
- Она еще не назвала.
- Сколько ты хочешь?
- За что?
Джо понимает, что он с ней играет. Но она осторожна.
- Срок вышел. Скоро здесь будет ничуть не лучше, чем в Аду. Тех, кто привит - с неделю назад переправили в девятнадцатый сектор, а остались… сам понимаешь.
Конечно, не съязвить он не может:
- Какой поворот…
- Думаю, она хочет нанять тебя в роли охраны. Элен кое-кого подкупила, чтобы мы могли отсюда уйти.
Замолкает. Дает возможность обдумать или подбирает слова?
- А ты хочешь…?
- К Повстанцам.
Она нарушает лунное солнце по центру бокала, разметав звездную карту на плаще ноготков. Джейк думает: так очевидно, что даже смешно. Но где-то, пожалуй, он понимает. И все же ломает фразу смешком:
- Что ты можешь предложить? Выпивку? Кредиты? Или, может, хочешь расплатиться натурой?
Мягкое личико разрезает гримаса:
- Элен поставляет оружие для Повстанцев. Поэтому если они откажутся, то тогда им придется ходить на поклон либо к Бобби, либо в Вегас. Но Бобби вряд ли пойдет против Элен. А в Вегасе их банально не ждут, да и местные цены им не по карману. Значит, ссориться с ней им совсем не нужно.
- И…?
- Моя сохранность и будущее благополучие – их скидочная карточка клиента. И, к слову, твоя тоже.
- Что-то я вижу только затраты. Тащить тебя, нежный цветочек из Сектора, по улицам с зараженными, один хер знает куда… это большего стоит.
Куантро вслед за глотком коньяка. Они пьют так, словно шахматным ходом идут друг на друга.
- Значит, ты хочешь предоплату? И сколько? Тысяча? Две?
- Не думаю, что твои кредиты, как и любые другие, помогут мне на поверхности. – Хмыкает он. – Мне бы что-то посущественней.
Джоанна медлит, но лишь для того, чтобы подогреть его интерес.
Она чертит ответ широкой улыбкой:
- Думаю, у меня есть то, что тебя заинтересует.

@темы: Сэм, Сверхъествественное, творчество, героини, Дин, фанфики, герои, нечисть

---

[Cermisait]

Обоя на рабочий стол Белла и Кастиель

Берем отсюда isabella13.diary.ru/p190310922.htm

@темы: актриссы, героини, ангелы, герои, фан-арт, Миша Коллинз, обои, Кастиэль

---

[Cermisait]

Обоя 1920Х1080

Брать здесь - isabella13.diary.ru/p190293284.htm

@темы: актриссы, героини, фан-арт, обои

---

[Alfred&Corvus]

Иногда у братьев Винчестеров бывают спокойные времена. Но когда это продолжалось долго? Вот и сейчас их размеренной охотничьей жизни мешает Люцифер. И снова под раздачу попадает Сэм. Сможет ли Дин спасти брата?

Авторы:  Alfred&Corvus
Фэндом: Supernatural
Музыка: Jam - Свобода из гранита
Рейтинг: PG-13

@темы: Сэм, Сверхъествественное, Дин, фанвидео

---

Фанвидео

[Гнев Иштар]

Название: Вопреки всему
Автор: Гнев Иштар
Персонажи: Дин, Сэм
Категория: джен
Жанр: тайна/интрига
Рейтинг: G
Музыка: Scorched Score Music "Corridors Of Power"
Саммари: Что если Сэм решит отправится в ад вместо Дина? Что если вопреки всем сделкам в судьбу Винчестеров вмешаются Высшие Силы?

@темы: фанвидео

---

Вишневые сигареты: Правда

[bonniemalfoy]

Автор: Айрис_Bonnie
Фэндом: Сверхъестественное, Jared Padalecki, Jensen Ackles (кроссовер)
Персонажи: Джаред Падалеки/Дженсен Эклз, Стив Карлсон, Чед Мюррей, Дэннил Харрис, Женевьев Кортез, Мэтт Коэн, Джеффри Дин Морган, Эрик Крипке, Сэра Гэмбл и другие.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, AU, Школа
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Макси, 75 страниц
Статус: закончен
Описание:
И только высказав это вслух, Дженсен подумал, как огромна гидра, с которой придется побороться ему - и, как он надеялся, Джареду вместе с ним. Представил, как будут смотреть в школе, вообразил взгляд матери и то, как она схватится за сердце, если узнает. Ясно нарисовал в воображении гнев отца.
Дженсен теснее прижал к себе Джареда и влажно выдохнул ему в шею в ответ на свои мысли:
- К черту всех...
"Ты - единственное, что имеет значение", - хотел добавить он, но почему-то смутился.
Примечания автора:
Это первая из двух частей цикла "Вишневые сигареты".

Ссылка: ficbook.net/readfic/924750

@темы: слэш, Сверхъествественное, творчество, фанфики, Дженсен Эклз, Джаред Падалеки, актеры