Прощай,Отец

[Dark_Nero]

Прощай, Отец
Автор: Alisia Keehl

Фэндом: Сверхъестественное / Supernatural
Персонажи: Кас

Рейтинг: G
Жанры: Стихи

Размер: Мини, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Отец, Ты слышишь? Это снова я.
Молюсь и на колени припадаю.
Ты знаешь, Отче, что Твоя семья
Тут гибнет без Тебя и пропадает?

Господь! Мы, Ангелы, на Небе потерялись,
И здесь идет жестокая война.
А то, за что так долго мы сражались,
Утеряно, пожалуй, навсегда.

Зачем Ты бросил нас, любимый Отче?
В чем провинились мы перед Тобой?
Я думаю, что все же плохо очень,
Что брата брат зовет на смертный бой...

Нам говорят: "Бей всех, Господь своих узнает."
Скажи, Отец, в том разве наша суть,
Что на дорогу смерти выступая,
Должны мы Небеса перевернуть?

Господь, Тебе века служил я слепо,
Так почему же Ты молчишь сейчас? Скажи!
Ведь Ты- Отец, и за своих детей в ответе...
Спаси от разрастающейся лжи!

... Мне больно, Папа, я совсем раздавлен
И я молюсь Тебе последний раз.
Ты про людей забыл, об ангелах- подавно.
И оттого так мало стало нас.

Отец, я более искать Тебя не буду
И испытания свои пройду с людьми,
Урок которых никогда не позабуду,
Что жизнью нашей правим мы одни.

Быть может, это кажется жестоким,
Но Ты надел на нас терновые венцы.
Свобода- это лишь моток веревки...
И ты нам в руки дал ее концы.

Я отвергаю виселицу, Отче!
А хочешь, крылья тоже забери.
Я выбираю душу, а не ночи,
В которых Ты нас держишь взаперти.

Быть может, Ты когда-нибудь вернешься,
Посмотришь на дотла сожженный Рай
И снисходительно, как прежде, улыбнешься.
Вернется к нам назад блаженный край...

Но мне не нужно ни того и ни другого.
Я счастье от друзей своих беру.
Мы друг за друга все отдать готовы.
Ты знаешь, Боже, я их так люблю...

Прощай, Отец, мой путь меня заждался.
Я ухожу с моста самоубийц.
Пожалуй, Ты теперь один остался
В пределах своих собственных границ.

Я ухожу, мой выбор пал на волю.
И знай: я все давно Тебе простил.
Мы больше не увидимся с Тобою...
Твой сын и Падший ангел.
Кастиил.
22.11.12.

@темы: слэш, Сверхъествественное, творчество, фанфики, Кастиэль

---

Ангел-хранитель присматривает за тобой...

[Dark_Nero]

Ангел-хранитель присматривает за тобой...
Автор: Alisia Keehl

Фэндом: Сверхъестественное / Supernatural
Персонажи: Дин/Кас

Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Мистика, Психология, Философия, POV
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Что такое ангелы? Безликие и бездушные сгустки энергии, созданные Отцом для выполнения воли Божьей… Они были предназначены для слепого подчинения Всевышнему. Мы всего лишь марионетки. Но люди… Господь создал их по образу и подобию Своему. Раньше я считал, что человек исказил данный ему облик и душу, отступился от Создателя, завязнув в жестокости, войнах и крови. Но сейчас мне стало ясно: люди- это Его точная копия, со всеми грехами, пороками и желаниями. Он даровал людям право выбора и волю, которые ангелам доселе не были известны. Почему? Почему даже животных Бог наделил душой, но первым детям своим не дал этого? Доселе я не задавался такими вопросами… А теперь понимаю: мы не дети, мы изначально рабы, марионетки, обреченные танцевать на прозрачных ниточках...


«Ангел-Хранитель присматривает за тобой, Дин…»- шептала красивая женщина и любящая мать своему сыну, держа его на руках. Я стоял рядом, молча наблюдая за младенцем, который должен был стать сосудом для Михаила… И видел в ясных глазах цвета юной весны отнюдь не марионетку, а сильную душу, крепкий стержень которой был заметен уже тогда.

«Ангел-Хранитель присматривает за тобой»,- продолжала говорить мать своему сыну. Всегда, когда тот спотыкался на жизненном пути. Он был мал, но довольно мудр для своего возраста, а еще храбр не в меру и силен. Мальчик улыбался, упрямо вставал на ноги и соглашался с мамой. И я продолжал хранить его, ступая с ним бок о бок и прикрывая крыльями от всех невзгод, что угрожали ему уже тогда.
Я приходил к нему во сне, и мы подолгу разговаривали, ночи напролет. Ему нравилось слушать, как я рассказывал о Святых, о писаниях и легендах. Мальчик видел меня, слышал мой голос. Он меня знал…

…Но когда его жизни суждено было повернуть в другое русло, мне приказали: «Оставь его на время, Кастиил. Пусть дальше он идет без тебя».
И ровно в тот момент он забыл все свои сны, меня и мои слова, которые более не вспомнит никогда, даже захочет этого всем сердцем. Дин Винчестер ступил на свой истинный путь, отправной точкой которого стала смерть его матери. А я был вынужден вернуться на Небеса и ждать своего часа. Много раз я слышал, как Дин зовет меня, просит о помощи.
«Мама говорила, что ты всегда присматриваешь за мной,- часто повторял мальчик тихим твердым голосом, по сути, даже не зная, к кому именно обращается.- Так помоги же мне…»
Но полученный приказ связывал меня по рукам и ногам, а мне оставалось только молчать и игнорировать мольбы ребенка, на плечи которого взвалили такую ношу, которую сможет выдержать даже не каждый ангел… Было ли мне стыдно тогда? Ни капли. Я покорно следовал четким указаниям, в то время даже не представляя, что можно идти поперек приказов.
И вскоре Дин Винчестер перестал молиться…

…Чем ближе становилась судьбоносная дата, тем круче мой подопечный менял планы «небесной канцелярии»… А когда он попал в Ад, ангелы забили тревогу: «Дина Винчестера надо вернуть». Именно тогда настало мое время вернуться в его жизнь, очистить его разум и спасти душу. Но никто не мог и предположить, что с того момента начнется мое собственное спасение. Спасение Дином Винчестером.
Именно этот человек смог пойти против давно назначенного маршрута и изменить не только исход предначертанной истории, раскрыть своему Хранителю глаза, но и сплести ему душу из нитей своей собственной, тем самым только усилив свою связь с ним...
Два брата-оболтуса и старый пьяница показали мне, что значит свобода…. С ними я познал право выбора, горечь ошибок и шипы прекрасного чувства, о котором мечтает каждый человек- любви… Меня наполняли жизнью, как наполняют бисером мягкую игрушку, чтобы та смогла сидеть самостоятельно и не складывалась пустой тряпкой, лишаясь посторонней поддержки.
Не знаю, в какой именно момент Дин стал моим Ангелом-Хранителем, но это было до непередаваемости непривычно и в то же время приятно. У него будто бы были собственные крылья, не дарованные Господом, а созданные им самим. Я ощущал, как они закрывают меня и дарят тепло, отзывающееся где-то глубоко в груди приятными покалываниями. Мы чувствовали друг друга настолько сильно, что в какой-то момент мне начало казаться, будто разумы наши тоже стали едиными. И это было настолько приятно… Знать, что ты не один…

Радости и сложность человеческого мира накрыли меня с головой, запутывая в своих непроходимых лабиринтах, где так тесно переплетается ложь с правдой, а любовь нежно целует в лоб обиженную ненависть. Со стороны это кажется таким ясным, но стоит погрузиться туда, как все вдруг становится таким непонятным, что ты теряешься в этом круговороте противоречий и подвохов.
Много ошибок осталось у меня за спиной, много совершено было зла по вине моего заблуждения. Исправлять это придется еще долго, но вертлявая дорожка судьбы каждый раз приводила меня к человеку, который всегда был готов помочь. Дин Винчестер… Именно он стал моим путеводителем и неизменным попутчиком. Именно к нему всегда хочется возвращаться. И именно рядом с ним хочется прожить свою жизнь…
Я пришел сюда ничего не знающим ребенком. Какие бы поступки ни совершал, куда ни заносило меня бурное течение последствий моих действий, всегда мне на помощь приходил тот, кого я сам не раз затягивал в передряги и невольно заставлял страдать вместе с собой.
Меня воскрешали раз за разом, наказывая за каждое прегрешение все жестче , и вновь бросали в темные лабиринты обмана. Я оступался, но мне никогда не давали падать: крепко хватали и тянули назад. Это были не скрытые от посторонних глаз руки Господа. Это были теплые и надежные руки Дина Винчестера…

…И однажды я услышал голос. Тогда, когда воронка от несостоявшегося Апокалипсиса наконец-то закрылась окончательно. Тогда, когда все точки были расставлены. Тогда, когда мое проклятие бессмертия исчезло, а сам я стоял на грани гибели, этот голос прозвучал в моей голове. Он не был похож ни на один из тех, которые я мог бы слышать за все время своего бытия. Ясный, как колокол, теплый, как лучи весеннего солнца:
-Живи, Кастиил… Дин Винчестер присмотрит за тобой.

Написано при просмотры вот этих артов:
vk.com/photo52689067_294977418?rev=1 на начало
vk.com/photo52689067_294977423?rev=1 и на финал)) Спасибо большое авторам

@темы: слэш, Сверхъествественное, творчество, Дин, фанфики, Кастиэль

---

Умирающая пчелка

[Dark_Nero]

Умирающая пчелка
Автор: Alisia Keehl

Фэндом: Сверхъестественное / Supernatural
Персонажи: Дин/Кас, Сэм упоминается

Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

-Дин… Дин… Дин…- доносился до Винчестера слабый умирающий голос Каса. Дин даже не сразу понял, что происходит, ведь когда все ложились спать, ничего беды не предвещало, все живы, здоровы, соль рассыпана, ловушки начерчены, оружие заряжено. Все в порядке вещей, если это можно таковым назвать.
-Кас?- Дин вскочил с кровати, сразу же достав из-под подушки пистолет, но стоило ему осознать все происходящее, как волна разочарования и некого раздражения окатила охотника с головы до ног. Ничего необычного по-прежнему не было: задернутые шторы мотельного номера, легкий беспорядок, привыкать к которому не приходилось, легкое сопение Сема из зала, а нарушитель спокойствия все так же лежал на диване.
Так как комнаты в номере было всего две, кто-то из них все же должен был делить пространство с другим. Что поделать, кровать тут всего одна, а жильцов аж трое… Возникает вопрос: почему бы не снять номер побольше? Ответ прост, как кепка старика Бобби- свободных мест больше не было. Вот в связи с этим и было решено Сэму завалиться на боковую в зале, а Дин и Кас отправились в спальню, где последний облюбовал себе миленькое раскладное кресло. Изначально Падший без всяких раздумий решил, что Дин будет рад разделить с ним одну постель, но так и не понял, почему вдруг его подопечный стал смущаться и говорить что-то о том, как нельзя двум нормальным мужчинам спать вместе на кровати…
Несостоявшийся сосуд Михаила уже был готов уступить ангелу единственную койку во всем номере, но тот, с видом оскорбленной невинности, предпочел спать на кресле.
Вот и сейчас это голубоглазое чудо, завернутое в одеяло почти с головой, звало Винчестера и тихонько постанывало… Нет, парень мог здраво решить, что Кастиил попросту пересмотрел порнушки перед сном, но весь фокус состоял в отсутствии в номере телевизора. Радио с горем пополам еще работало, а зомбоящик уже отошел в мир иной.
-Кас?- немного обеспокоенно спросил Дин, подходя к спящему и пытаясь заглянуть ему в лицо.- Ты в порядке? Кас?
-Дин…- простонали в ответ, а потом из-под одеяла показалась вымученная моська Падшего. Причем, явно не выражающая здоровье.- Мне кажется, тело меня отвергает…
-Чего?- зеленоглазый не совсем понял суть сказанного, но пистолет уже положил на стоящую вблизи тумбочку, после чего зажег светильник и наклонился к брюнету.
-Мое тело… Оно сейчас сгорит, Дин…- только сейчас Винчестер все-таки смекнул, где кости зарыты. Дело в том, что вчера он, Кас и Сэм устроили себе выходной. Никаких дел не было, и парни решили просто прогуляться по городу, пока есть таковая возможность. И вспомнив вчерашний день во всех подробностях, охотник с легкостью догадался, почему «тело стало отвергать и гореть».
-Сколько ты вчера мороженого съел, горе луковое?- парень закатил глаза, прекрасно зная, что злоупотреблять этот чудик умеет очень хорошо. И не остановишь же. Дин одернул одеяло с Кастиила и вздохнул. Тот лежал на кресле в одном нижнем белье, сжавшись в клубок и дрожа от озноба. С тех пор, как он отказался от крыльев, иммунитет против заболеваний у него исчез, в том числе и от простуды. Винчестер потрогал лоб голубоглазого, в очередной раз подтверждая свою версию.
-Кажется, около десяти… в первый раз…- Падший завернулся обратно в одеяло, глядя на Дина с такой тоской в глазах, будто и правда при смерти находился.- Разве это имеет значение?
-Нет, умник, я тебе просто так не советовал глотать эскимо ведрами,- съязвил охотник, натягивая на себя джинсы и футболку.- Черт побери, Кас, умеешь ты застать врасплох… Сиди тут и никуда не уходи, я скоро приду. Если что, буди Сэма.
-Куда же ты, Дин?- почти отчаянный оклик донесся до ушей, и отчего-то стало очень весело. Тот, кто прожил столько веков, понятия не имеет о банальной простуде и считает это предсмертными муками. Ребенок в плащике, не иначе… А когда-то в Боги рвался. В итоге лежит в кресле одного из номеров задрипанного мотеля, соседствуя с двумя пропащими душами, и мучается от переедания мороженым.
-Не волнуйся, умирать тебя не оставлю.- с улыбкой бросил Дин прежде, чем закрыть за собой дверь. Он уже давно признал, что заботиться о Касе и учить его обычной смертной жизни ему никогда не надоест. Наоборот, это казалось чем-то естественным и само собой разумеющимся. Да, не всегда это легко, но Винчестер твердо знал, что никому другому вести Падшего за руку не позволит…

***
-Кас… Кас, проснись, я вернулся.- охотник слегка потормошил брюнета за плечо, наблюдая, как тот высовывается из своего импровизированного одеяльного кокона и обращает взор туманных глаз на него.- Выпей это, поможет. Только пей сразу, залпом.
-Что это?- Кас присел, пытливо глядя на парня, который без всяких разговоров вручил ему в руки кружку с чем-то теплым. Это был не чай, пахло по-другому. Пожалуй, из рук Дина ангел даже яд выпил бы, не спрашивая ничего. Но сейчас ему было просто интересно.
-Разогретое виноградное вино,- Дин заявил это почти с гордостью, упираясь руками в бока и внимательно следя за тем, чтобы Падший выпил все, что есть в кружке.- Простуду вышибает лучше любых лекарств.
Повторять дважды не пришлось, и в следующие секунды гроза всея жопозадов вылакал вино, залпом, как и советовал охотник. Он протянул пустую кружку парню и прислушался к собственным ощущениям:
-Ничего не изменилось…
-Сразу и не изменится,- Дин снял с шеи шарф и намотал его на шею больного.- А сейчас ложись спать, завтра будешь, как огурчик…
Уложив большого детинушку в кровать, Винчестер уже навострил лыжи на собственную постель, как вдруг наткнулся на щенячий взгляд цвета чистейшего неба, немного мутного от высокого жара… Кас смотрел до такой степени жалостливо, что сердечко сурового матерого охотника предательски защемило. Падший ничего не говорил, но Дин четко чувствовал, что если сейчас он уйдет спать, то его совесть к утру растерзает. Тихонько вздохнув, парень поставил кружку на тумбочку и снял с себя куртку:
-Хорошо, но только до тех пор, пока ты не заснешь, умирающая пчелка…- предупредил он, залезая под одеяло Падшего и прижимая его к себе. Кому как не ему знать, что лучше всего греет человеческое тепло. И в этот момент ему было как-то наплевать и на то, что мужчинам не пристало лежать вместе в одной постели, и на то, что он прижимает Каса к себе довольно сильно, а тот только теснее жмется, впитывая тепло, словно губка, и горячо дышит в область ключицы- все как-то испарилось. Единственное чувство, которое теплилось в груди Дина, говорило ему, что именно так, как сейчас- правильно…

@темы: слэш, Сверхъествественное, творчество, Дин, фанфики, Кастиэль

---

Это было в конце января

[Dark_Nero]

Это было в конце января
Автор: Alisia Keehl

Фэндом: Сверхъестественное / Supernatural
Персонажи: Дин, Кас

Рейтинг: PG-13
Жанры: Стихи

Размер: Мини, 1 страница
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Это было в конце января:
В хороводе летали снежинки,
А у тусклого фонаря
Двое в танце кружились в обнимку.

А что в центре аллеи- плевать,
И подавно, что оба мужчины...
Ведь,наверное, шанс станцевать
Заслужили спасители мира?

В вихре танца кружил снегопад
И метель в унисон подпевала,
Помогая забыть им тот Ад
И в крови мерзкий привкус металла.

А уставший, измученный взгляд
Цвета зелени ранней весною
Приказал опускать якоря
На просторах глубокого моря...

Ни один не пугал тишину,
О которой давно умоляли.
Но, увы, эту выиграв войну,
Они жизни свои проиграли.

Так придумал мерзавец-Бог
На вершинах своих косогорий:
Кто пройти все препятствия смог,
Должен кануть в страницах историй.

И в финале всегда едино,
Все дороги ведут в тупик...
Это- истина нашего мира,
Верно спрятанная в тайник.

...Отпевала тихонько вьюга,
Так же тускло фонарь горел
Освещая дорогу людям
В суматохе их вечных дел.

Только двое стояли рядом
В середине аллеи зимой,
Напоследок упившись ядом
Чувств, испытанных той войной.

Это был их последний вечер...
И растаяли, словно дым
Человек Дин Винчестер
И Падший по имени Кастиил.

@темы: слэш, Сверхъествественное, творчество, Дин, фанфики, Кастиэль

---

Так будь же счастлив...

[Dark_Nero]

Так будь же счастлив
Автор: Alisia Keehl

Фэндом: Сверхъестественное / Supernatural
Персонажи: Кас, Дин

Рейтинг: PG-13
Жанры: Стихи

Размер: Мини, 1 страница
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Ты знаешь, частенько такое бывает:
Что ангелы с ликом других людей
Своих подопечных крылом защищают
И ближе им самых хороших друзей.

Я был тебе другом, врагом и братом,
И бОльшим был, что греха таить...
Но как же больно, что путь обратно
Отныне заперт- и не открыть...

И выбор сделан,увы, не нами,
А шанс протеста нам не был дан,
Отныне ты обо мне не знаешь,
Мои же пути перекрыли Врата.

И мой удел: наблюдать лишь сверху,
Как ты живешь, но уже без меня,
Без лишних вопросов, ненужных ответов...
И любит тебя дорогая семья.

И было бы легче, коль ты запомнил
Хотя бы малость того пути,
Хотя бы имя, хотя бы голос
Того, с кем ты столько успел пройти.

Но ты считаешь, что все дороги
Топтал с тобой, убивая врага,
Дружище Джимми, что верил в Бога
И в некого Ангела четверга...

Так будь же счастлив, мой друг, и помни,
Вернее, чувствуй своей душой,
Что твой хранитель не канул в омут
И верно следует за тобой.

А мне остается теперь молиться,-
И вовсе не Богу,не в этот раз-
О том, что когда-нибудь это случится,
И я услышу родное: "Кас..."


26.12.12.

@темы: слэш, Сверхъествественное, творчество, Дин, Кастиэль

---

Письма Санте

[Dark_Nero]

Письма Санте
Автор: Alisia Keehl
Фэндом: Сверхъестественное / Supernatural
Персонажи: Дин, Сэм, Кас и все, на письма которых у меня будет вдохновение
Рейтинг: PG-13
Жанры: Юмор, Стёб, Стихи
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 3 страницы

Здравствуй, Санта, это я.
Пишет Дин Винчестер.
Тут такая вот фигня...
Буду сразу честен.
Не хочу я ни конфет,
Ни крутую телку.
Положи-ка лучше мне
Каса ты под елку.
И не спрашивай зачем,
Я же не отвечу.
И пускай братишка-Сэм
Крепко спит под вечер...
Санта Клаус, дорогой,
Выполни желанье!
И взамен я твой покой
Год не нарушаю.
Это все, что я хочу,
Мой запрос пустячный:
Подари на Новый год
Маленькое счастье.

28.12.2012.

Санта Клаус, добрый день!
И на связи с Вами
Сэм, которому не лень
Клянчить мишку Гамми.
С детства я у Вас прошу
О таком подарке,
Но под елкой нахожу
Разные подлянки:
Крест, молитвенники, соль,
Пистолеты, колья...
А на мишку денег ноль?!
Что ж это такое?!
Я пишу который год
Внятными словами..
Пусть хоть кто-то принесет
Мне медведя Гамми!
28.12.12.

Санта Клаус! У меня
В жизни совсем худо,
Ведь "любимая семья"-
Демоны с причудой.
И сижу я, черт возьми,
В клетке с голым камнем!
А в компании, смотри:
Только мишка Гамми.
Я подумал и решил,-
Ты ж сечешь все темы,-
Чтоб двух зайчиков пришить,
Подари мне Сэма.
Я ведь с радостью отдам
Медвежонка Гамми...
Будет в сборе, как я ждал,
Чудная компания!
Санта Клаус, посуди,
Я партнер ведь дельный...
Главное, меня не зли,
Иль погибнешь первым.
В общем, жду на Новый Год
Сэмми в клетке темной,
С бантом розовым, так вот.
Люцифер... с любовью.


29.12.12.

@темы: Сэм, Сверхъествественное, творчество, Дин, фанфики

---

ПРО КОТА

[onaglorik]

Как Кроули пытался свести Дина с Касом...
Специально для  плюшевый ВОЛК увидевший РАДУГУ- за ее отзывчивость и бескорыстную помощь и за идею...


Название: ПРО КОТА
Автор: onaglorik
Форма: клип
Персонажи: Кроули, Дин, Кастиэль и остальные
Категория: слэш
Жанр: сказка
Рейтинг: R
Дисклеймер: все не мое
Саммари: по мотивам фильма 1985 года "Про Кота"

Всех с новым годом!!!!

---

[21st century]

Название: Пастельные краски.
Автор: 21st century
Фандом: Кроссовер Resident Evil, Supernatural, Devil may Cry.
Размер: Макси.
AU, постапокалипсис. Материки Южной и Северной Америки охвачены пандемией вируса Т. Большая часть населения - заражена и погибла, часть выживших находит пристанище под землей, в искусственном оборудованным комплексе. Их жизнь окружена имитацией и синтетикой, химической пищей и надежной ложью правительства. Другая часть отслоилась и существует независимо: закрытый сектор зовет их Повстанцами - бродягами, мародерами, выживающими на поверхности любыми способами и ценой. В свою очередь, Закрытый сектор организован цивилизованно и гармонично - по официальным данным он подчиняется правительству, на деле - отдан сильнейшим фармацевтический компаниям, разделивших комплекс на сектора. Повстанцы выказывают нежелание подчиняться новой Власти и за сим подвержены травле. Новый мир разделяется на два отдельных куска.
От автора: Проба пера после долгого застолья. Рассказ не имеет глав, потому выкладываться будет кусками. Пересечение фандомов имеет логическое обоснование, которое планирует постепенно раскрываться по ходу сюжета. Первый кусок - небольшой аперитив и лично мое желание узнать: есть ли смысл развивать и продолжать эту тему. По мере добавления буду склеивать все в одно, но вешать по готовым небольшим кускам - для желающих видеть обновление. Приятного чтения.

upd: чтобы не хламить сообщество постами с кусками небольших обновлений - следить за ними можно по ссылке 21stcenturybreakdown.diary.ru/p182575637.htm или ficbook.net/readfic/490481 , в сообщество будут выкладываться только большие куски.

@темы: фанфики

---

Ошейник чёрнай, кожанай - onaglorik

[onaglorik]

Название: Ошейник чёрнай, кожанай
Автор:  onaglorik
Бета:  John Malkon,  ave_2006,  Melarissa,  syslim
Размер: миди (6 620 слов)
Персонажи: охотник Джон, по прозванию Винчестер; сыновья его любезные, на все согласные - Дин, Сэм и Адам; чудище лесное, крылатое, синеокое, безымянное
Категория: слэш
Жанр: юмор, пародия, сказка
Рейтинг: NC-17 (кинк!)
Дисклеймер: все не мое
Саммари: сказка - пародия на "Цветочек аленький" (С. Т. Аксаков)
Предупреждения: ООС, АУ; нецензурная лексика; BDSM в условиях русского средневековья; секс с использованием посторонних предметов; вертикальный инцест (Джон/Дин): педофилия, изнасилование, жестокость; упоминание горизонтального инцеста (Сэм/Адам)

Пара слов: Уважаемые читатели! Это стеб! Это содомия!

Спасибо бете  John Malkon, это он мне подсказал идею этого фика. И подстегнул мое воображение так, что все было написано за сутки.

Нажав сюда вы подтверждаете, что вам есть 18 лет

В некиим мире, в некиией реальности, на окраине, жил-был умелый охотник, именитый человек, Джон, по прозвищу Винчестер. Много у него было всякого богатства, оружия редкого, ножей различных, драгоценных амулетов куча, золотые и платиновые кредитки (фальшивые, конечно, как у каждого уважающего себя охотника). И было у того охотника три сына, все три красавцы писаные, а старшой лучше всех; и любил он сыновей своих больше всего своего богатства, оружия редкого, ножей всяких, драгоценных амулетов, дневника своего тайного с записями пикантными, золотых и платиновых кредиток (фальшивых, конечно, как у каждого уважающего себя охотника) — по той причине, что был он вдовец и любить ему больше было некого; любил он младших сыновей, а старшего сына любил сильнее, потому что он был собой лучше всех и к нему ласковее — и попку подставит как надо, и вздохнет вовремя, и возьмёт глубоко, аж до волос на причинном месте, и глазом зелёным сверкнёт так, что дух захватывает; в общем, всё было любо Джону Винчестеру в сыне старшем.

Вот и собирается тот охотник по своим секретным делам за море, за тридевять земель, в тридевятое царство, в тридесятое государство на слёт и обмен опытом промеж охотников со всего мира, и говорит он своим любезным сыновьям: "Сыновья мои сильные, сыновья мои складные, сыновья мои послушные, еду я по своим секретным делам за тридевять земель, в тридевятое царство, тридесятое государство, и мало ли, много ли времени проезжу — не ведаю, и наказываю я вам жить без меня тихо и смирно, не привлекая лишнего внимания, трахаться в тайне, не напоказ, а только в удовольствие, и коли вы будете жить без меня тихо и смирно, не привлекая лишнего внимания, трахаться в тайне, не напоказ, а только в удовольствие, то привезу вам такие гостинцы, каких вы сами захотите, и даю я вам сроку думать на три дня, и тогда вы мне скажете, каких гостинцев вам хочется".

Думали они три дня и три ночи, и пришли к своему родителю, и стал он их спрашивать, каких гостинцев желают. Средний сын Сэм бросился отцу в ноги, лобызнул ботинок кованый, со шнуровкой толстой, обхватил колени, волосы длинные со лба откинул, поднял очи ореховые да говорит ему: "Хозяин ты мой, отец родимый! Не вози ты мне органических продуктов, ни кожу убиенного оборотня, ни зубов вампира, а привези ты мне лэптоп новенький, и чтоб был от его экрана такой свет, как от луны полной, как от солнца красного, и чтоб было от него светло в тёмную ночь, как среди дня белого, чтоб весил меньше трех пудов и скорости был неимоверной, чтобы удобно было работать за ним, охоту секретную для тебя искать".

Охотник умелый призадумался и сказал потом: "Ладно, сын мой хороший, шлёндра длинноволосая, волос долог, да ум не короток; подарок по тебе будет. Привезу я тебе таковой лэптоп; знаю я за морем одного человека — охотника старого, друга надежного, бородатого, на ноги болезного, который достанет мне таковой девайс; а и есть он у одного королевича заморского, конфетки посасывать любящего, а и спрятан он в борделе его за дверью, парчой обитою, а и стоит тот бордель в каменном городе, а дверь ту охраняют три хабалки, на всё готовые, за тремя сантехниками немецкими, все умеющими. Работа будет немалая: да для моей кредитки золотой (фальшивой, конечно) супротивного нет".

Бросился ему в ноги сын младший Адам, потерся щекой о вставшее отцовское естество через штаны домашние и говорит: "Хозяин ты мой, отец родимый! Не вози ты мне джинсов моднявых левайсовских, ни дорогущих чёрных шкур волколаков, ни бесценных магических браслетов на ножки мои красивые, а привези ты мне наряд невиданный, алый, лаковый, с головы до пят, с заклепками большими, чтоб разрезы во всех местах с застежками самооткрывающимися для удобства употребления, чтоб с ним красота моя только прибавлялася, для тебя множилась, чтоб креп твой елдык".

Призадумался охотник умелый и, подумав мало ли, много ли времени, говорит ему таковые слова, потрепав по волосам взлохмаченным: "Хорошо, сын мой прилежный, шаболда пригожая, достану я тебе таковой туалет; а и есть он у дочери короля подземного, молодой демоницы красоты несказанной, белоокой и неприступной; и схоронен тот туалет в геенне огненной, глубокой пропасти, и глубина той пропасти в триста саженей, за семью дверьми каменными, за семью замками лавовыми, и ведут к тому терему ступеней три тысячи, и на каждой ступени стоит по псу адскому, и день и ночь зубы скалящими, и ключи от тех дверей каменных носит демоница на поясе. Знаю я за морем такого человека, как смоль чёрного, вредного, как царская водка противного, и достанет он мне таковой туалет. Потяжелее твоя работа братней, да для моей кредитки платиновой (фальшивой, конечно) супротивного нет".

Пошел к отцу старший сын Дин, медленно, плечами поводит татуированными, ногами кривыми перебирает, показывая себя во всей красе, предлагая себя, словно шалава последняя на калашном ряду, умелая, цену себе знающая и готовая к употреблению; обнял отца своего со спины, потёрся торчуном своим о бедро литое и говорит таково слово: "Хозяин ты мой, отец родимый! Не вози ты мне всего того, что братья мои, пидарасы, поназаказывали, а привези ты мне, батюшка, чудище заморское, страшное да дикое, для утех извращённых, сексуальных, которого бы не было страшнее на белом свете".

Прибалдел от нахальства такого охотник умелый, от непокорности сына своего любимого, схватил он его за волосы русые и вмазал пару раз промеж глаз для острастки по носу конопатому, да ногами попинал играючи, приговаривая: "Что ты, сын старшой, подстилка дешёвая, разве так можно?!"

И понял сын старший, что маху дал, что надо с другой стороны к Хозяину подойти, чтоб фантазии свои реализовать ему дали. "Ладно, отец, пойдём длинным путём... — пробормотал молодец и ещё теснее прижался к батюшке, — а привези ты мне тогда, отец родимый, ошейник кожанай чёрнай с камушками блестящими, в золото впаянными, краше которого нет на белом свете, чтоб красивше я был, чтоб глаз твой радовался, на меня глядючи, чтоб схватить мог, когда захочется, придушить по желанию, иль на цепь посадить, ежели надобно, чтоб сукой верной служил я, чтоб стояло у тебя во веки веков, чтоб мог ты нас драть без устали в любых позах, какие понравятся".

Призадумался охотник умелый пуще прежнего. Мало ли, много ли времени он думал, доподлинно сказать не могу, но обкончался я за это время, наблюдая за развратом, который устраивали его сыновья вокруг батюшки, и хоть понимал всю глубину своего падения, но наслаждался я видом инцеста...

Надумавшись, охотник умелый целует, ласкает, приголубливает своего старшего сына, любимого, слизывая подсохшую кровушку из разбитого носа, и говорит таковые слова: "Ну, задал ты мне работу потяжелее братниных: коли знаешь, что искать, то как не сыскать, а как найти то, чего сам не знаешь? Ошейник кожанай не хитро найти, да как же узнать мне, что краше его нет на белом свете? Буду стараться, а на гостинце не взыщи".
И отпустил он сыновей своих хороших, пригожих, в ихние горницы дешёвые, гостиничные. Стал он собираться в дальние края заморские. Долго ли, много ли он собирался, я не знаю и не ведаю, не подглядывал, не смел открывать очи свои ясные, только слышал, как навещал отец сыновей своих и прощался с каждым из них и со всеми разом, страстно, долго да основательно.

***

Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Долго ли, коротко ли возился Джон, а собрал сумы свои тяжелые, солью да святыми мощами наполненные, перекинул винчестер родной, по которому его и прозвали, через плечо и поехал он в путь, во дороженьку, довольный весь от прощания.

Вот ездит охотник умелый по чужим сторонам заморским, по королевствам невиданным; продает он свои услуги втридорога, убивая чудищ различных, покупает чужие секреты мастерства, знания меняет на умения, со придачею серебра да золота с кредиток (фальшивых, конечно), и дерет друзей своих охотников, да и монстрами не брезгует, вставляет им перед смертушкой неминучею, ведь не сыновей родимых, любимых, красавцев писаных дожидаться же? Отыскал он заветный гостинец для своего среднего сына: лэптоп с безлимиткой, с экраном ярким, что светло от него в тёмную ночь, как в белый день. Отыскал заветный гостинец и для своего младшего сына: наряд невиданный, что б с ним красота сына его младшего только прибавлялася бы, да множилась, и уже креп елдык его только от мысли одной, как на сыне будет смотреться одёжа заморская алая, лаковая, с головы до пят, с заклепками большими, с разрезами во всех местах с застежками самооткрывающимися для удобства употребления. Не может он только найти заветного гостинца для старшого, любимого сына — ошейника кожанага чёрнага, краше которого не было бы на всем белом свете.

Находил он во садах райских, пустынях адовских, магазинах тайных человеческих много ошейников чёрных такой красоты, что ни в сказке сказать, ни пером написать, да ни по матерному обложить грамотно; да никто ему поруки не даёт, что краше того ошейника нет на белом свете; да и сам он того не думает. Вот едет он путём-дорогою со своими думами верными, мыслями шальными по пескам сыпучим, по лесам дремучим, и, откуда ни возьмись, налетели на него разбойники бусурманские, турецкие да индороссийские (1). И не знает охотник умелый, что ему делать с этою кодлою, не обучен он мастерству ратному, умеет он лишь резать без отдыха и перерыва на трапезу. Охотник он умелый, а не паскуда последняя, не душегуб он людишек смертных, и, увидя беду неминучую, что порешит сейчас чад неразумных, бежит он во тёмные леса. "Пусть-де я чудищ лютых лишку порежу без лицензии, чем надругаюсь над клопами неразумными и поглумлюсь над принципами своими".

Бродит он по тому лесу дремучему, непроездному, непроходному, и что дальше идёт, то дорога лучше становится, словно деревья перед ним расступаются, а часты кусты раздвигаются. Смотрит назад — хрен не присунуть, смотрит направо — кусты да бурелом, вампиру, от жажды окосевшему, не проскочить, смотрит налево — а и хуже того. Дивуется охотник умелый, думает не придумает, что с ним за сверхъестественное совершается, а сам все идёт да идёт: у него под ногами дорога торная. Идёт он день от утра до вечера, не слышит он рёву оборотневского, ни гудения зомбиного, ни крику баньш, ни воя привидений: ровно около него все поизгнано. Вот пришла и тёмная ночь; кругом его хоть глаз выколи, а у него под ногами светлёхонько.

"Вот и супернатуральным сильнее запахло!" — ухмыльнулся охотник умелый.

Вот идет он, почитай, до полуночи, тесаком махая играючи, и стал видеть впереди будто зарево, и подумал он: "Видно, шалит нечисть-то, так туда идти мне и надобно... На верную смерть, неминучую гадов противных отправить!"

Отпил он святой воды да и пошел вперед. Чем дальше идёт, тем светлее становится, и стало, почитай, как белый день.

Выходит он под конец на поляну широкую и посередь той поляны широкой стоит дом не дом, чертог не чертог, а хибара косая кривая, вся в огне, в письменах неизвестных, вся горит и светит, а огня не видать; ровно снег искрится, инда тяжело на него глазам смотреть. Все три окна в хибаре растворены, и играет в нем музыка странная, коей никогда он не слыхивал, на церковные псалмы очень похожая.

Входит он за плетень хлипкий, идёт по двору грязному, заходит в дверь покосившуюся и видит перед собой комнатушку убогую, кровать огромную, стол дубовый, да пару стульев, промеж них стоящие. Дивится охотник умелый такой бедности несказанной, а вдвое того, что хозяина нет. Плюнул в сердцах охотник, что только зря время потратил, и решил уже было, что стоило тех людишек ему разбойников бусурманских, турецких, да индороссийских покрошить, не разбирая кто в чем виноват, как заурчало вдруг в животе у Винчестера, и подумал он в те поры про себя: "Всё ничего, да есть нечего" — и появилась тут же на столе миска люминивая с похлёбкой холодной, да вино кислое в стакане разовом да с ложкой в серёдке дырявленой. Сел он за стол без сумления, не побрезговал едой гадкой, заткнувши нос себе пыжами (2), напился, наелся досыта, потому что не ел сутки целые; кушанье такое, что и сказать нельзя, — того и гляди, что обратно полезет, а он, по лесам и пескам ходючи, крепко проголодался; встал он из-за стола, осмотрелся, а отсосать в благодарность некому и подставить дырку за хлеб за соль некому. Не успел он встать да оглянуться, а кушаний как не бывало, а музыка играет не умолкаючи.

Дивуется Джон такому чуду чудному и такому диву дивному, а сам думает, портки сдергивая: "Хорошо бы теперь соснуть да всхрапнуть, раз нет тут ничего зловещего, а с утра сожгу здесь все к херам собачьим" — и ложится он на широку кровать, накрывается дырявым покрывалом, штампами изукрашенным. И стало в комнатушке темно, хоть глаз выколи, и музыка играет будто издали, и подумал он, хер надрачивая: "Ах, кабы мне сыновей хоть во сне увидать, в позах развратных, душе приятных!" — и заснул в ту же минуточку, не успев разрядиться с усталости.

И пополнил и я, за события эти, не по моей воле произошедшие, запасы знаний своих и умений, разрядился не единожды, на разврат потихоньку поглядывая, и уполз во кроваточку мягкую, блядством этим измученный, со волнением думая, что же завтра начнется по утру?

***

Просыпается охотник, а солнце уже взошло выше дерева стоячего. Проснулся Джон, а вдруг опомниться не может: всю ночь видел он во сне сыновей своих хороших, давалок жадных и пригожих, и видел он сыновей своих младших: среднего и младшего, что они веселым-веселёхоньки отдавалися ему в услужение, да так, как никогда еще не было, а печален один сын старший, любимый, в стороне хуй свой надрачивал, и к нему подходить не стремился, так и кончил, на сына глядючи, не на младшеньких, на любимого; видел он, что у среднего и младшего сыновей есть папики богатые и что сбираются они в жиголо пойти, не дождавшись его благословения отцовского; старший же сын любимый, красавец писаный, о папиках и слышать не хочет, покуда не воротится его родимый отец. И стало у него на душе и радостно и не радостно. Встал он со кровати грязной, штаны свои облачает, дланью широкой причесывается и по щекам хлопает, чтоб проснуться окончательно, а на столе только хлебные корки валяются, и вкусить-то больше и нечего, даже водицы хлебнуть не предложено. Зажав в зубах корку твердую, почесав чресла свои, рванул он на задворки, справить нужду малую… или даже большую. Присел за кусточком калиновым и рвет из дневника тайного странички неисписанные.

Сидел он так много ли, мало ли времени — неведомо: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается.

И вдруг видит он, на пригорочке зелёном воткнут дрын, а в дрын тот вбит крючочек ржавый, и на нем висит ошейник чёрнай кожанай, золотом отливает, каменьями цветными сверкает, красоты невиданной и неслыханной, что ни в сказке сказать, ни пером написать, да и по матерному ни обложить грамотно. У охотника умелого дух занимается; подходит он ко тому ошейнику, штанов делом не подтянув; отсветы от каменьев так и слепят; затряслись и руки и ноги у Винчестера, и возговорил он голосом радостным: "Вот ошейник кожанай, какого нет краше на белом свете! О каком просил меня сын старший, любимый!".

И, проговорив таковы слова, подошёл он, и схватился за самый больший камушек. В ту же минуту, безо всяких туч почернело вокруг, блеснула молния, и ударил гром, инда земля зашаталася под ногами, и остался камушек в руках охотника, и вырос, как будто из земли, перед Джоном зверь не зверь, человек не человек, а так чудище какое-то, страшное да лохматое, с крылами серыми тусклыми, с перьями поломанными и глазищами синими размером с блюдце каждый, в невиданном армяке (3) бежевом, поверх больничной рубахи нестиранной; и наклонил набок чернявую голову и заревел он голосом диким, так что ухи у охотника позакладывало: "Что ты сделал? Как ты посмел дотронуться на задворках моих заповедных, любимого ошейника? Я хранил его паче благодати падшей моей, и всякий день утешался, на него глядючи, а ты лишил меня всей отрады в моей жизни. Я хозяин развалин и дворишка замызганного, я принял тебя, как дорогого гостя званого, накормил, напоил, и спать уложил в ложе своё, а ты эдак-то заплатил за мое добро? Знай же свою участь горькую: умереть тебе за свою вину смертью безвременною! Быть затраханным до смерти в позах различных для моей услады!" И несчетное число голосов диких со всех сторон звонко зажужжало: "Быть затраханным до смерти!"

У охотника умелого от страха зуб на зуб не приходил, он оглянулся кругом и видит, что со всех сторон, из-под каждого дерева и кустика, из воды, из земли лезет к нему сила нечистая и несметная, все страшилища безобразные и больше и маленькие, все в желто-чёрных нарядах с крылами прозрачными и глазищами на выкате и пиками вострыми в задницах, все к нему спиной поворачиваются к дырке его прицеливаются. Упал он на колени перед набольшим Хозяином, чудищем лохматым, и возговорил голосом жалобным: "Ох ты гой еси, Господин честной, зверь лесной, чудо крылатое! Как взвеличать тебя — не знаю, не ведаю! Не погуби ты души моей охотничьей за мою продерзость безвинную, не прикажи меня трахать, прикажи слово вымолвить. А есть у меня три сына, три сына красавца, хорошие и пригожие; обещал я им по гостинцу привезть: среднему сыну — девайс крутой, эппелом зовущийся, младшему сыну — туалет заморский, а старшему — ошейник чёрнай кожанай с каменьями, какого бы не было краше на всем белом свете. Младшим сыновьям гостинцы я сыскал, а старшему сыну, любимому, гостинца отыскать не мог; а увидел я такой гостинец у тебя на задворке — ошейник чёрнай, какого краше нет на белом свете, и подумал я по скудоумию своему, что такому хозяину, бедному-бедному, убогому и бесславному, не нужен ошейник чёрнай кожанай, о каком просил мой старший сын, любимый, потому как не на что содержать тебе кавалера сахарного — нищ ты, не пойдёт к тебе молодец статный, холёный, к богатству приученный. Каюсь я в своей вине перед твоим величеством. Ты прости мне, неразумному и глупому, отпусти меня к моим сыновьям родимым и подари мне ошейник чёрнай кожанай для гостинца моему старшему, любимому сыну. Уж очень хочу, чтоб он меня порадовал, ползая вокруг меня в том ошейнике. Заплачу я тебе казны золотой, что потребуешь", — и помахал перед носом чудища ужасного кредитками золотыми и платиновыми (фальшивыми, конечно, как у каждого уважающего себя охотника).

Раздался по лесу хохот, словно гром загремел, и возговорит охотнику зверь лесной, чудо крылатое: "Не надо мне твоей золотой казны: мне её девать некуда, в такой-то глуши. Нет тебе от меня никакой милости, и разорвут тебя мои слуги верные на куски, на части мелкие, и покрасят в цвет жёлто-чёрный на усладу мне, и зажужжишь ты, как они жужжат во славу мне. Есть одно для тебя спасенье. Я отпущу тебя домой невредимого, награжу минетом отменным, кой слуги мои сделают; подарю ошейник чёрнай кожанай с каменьями, коли дашь ты мне слово честное, охотничье и клеймишь себя клятвою страшною, что пришлешь заместо себя одного из сыновей своих, хороших, пригожих, сладких, на всё готовых; я обиды ему никакой не сделаю, а и будет он жить у меня в чести и приволье, как сам ты жил в хибаре моей. Стало скучно мне жить одному, и хочу я залучить себе боттома, молодого да ладного, буду драть его страстно и часто, в позах различных развратных, чтоб не помышлял о побеге домой".

Так и пал охотник умелый на сыру землю, горючими слезами обливается; а и взглянет он на зверя лесного, на чудо крылатое, а и вспомнит он своих сыновей, хороших, пригожих, на всё согласных, а и пуще того завопит истошным голосом: больно страшен был лесной зверь, чудо крылатое. Много времени Винчестер убивается и слезами обливается, и возговорит он голосом жалобным: "Господин честной, зверь лесной, чудо крылатое! А и как мне быть, коли сыновья мои, хорошие и пригожие, по своей воле не захотят ехать к тебе? Не связать же мне им руки и ноги да насильно прислать?" — и поперхнулся, представив картину сию, и покраснел от желания, и встал хрен его, чуть штаны не разорвав, и застонал охотник умелый, и стал тереть промежность свою, забывая, о чём разговор шел. И расстегнул джинсы узкие, выпрастал елдык свой наружу, не обращая внимания на взгляды жадные, похотливые. Отдрочил он себе без зазрения, на толпу наплевав намеренно. Кончил со стоном протяжным, изгибаясь под взглядами томными, и продолжил намного спокойнее, силу вновь свою почувствовав: "Да и каким путем до тебя доехать? Я ехал к тебе ровно два года, а по каким местам, по каким путям, я не ведаю".

Возговорит охотнику умелому зверь лесной, чудо крылатое, насмотревшись на спектакль показанный, улыбаясь мыслям своим похотливым: "Не хочу я невольника: пусть приедет твой сын сюда по любви к тебе, своей волею и хотением; а коли сыновья твои не поедут по своей воле и хотению, то сам приезжай, и велю я казнить тебя смертью лютою, потому как не приглянулся ты мне недотраханный, я помоложе хочу, поразвратнее. А как приехать ко мне — не твоя беда; как застегнешь ошейник вокруг шеи широкой да сильной, то очутишься там, где камень выпавший находится, во единое ока мгновение. Сроку тебе даю дома пробыть три дня и три ночи". И положил он каменье в карман, показав что намеренье твердое.

Думал, думал Винчестер думу крепкую и придумал так: "Лучше мне с сыновьями повидатися, дать им своё родительское благословение на папиков богатых, чтоб не знали нужды, и коли они избавить меня от смерти не захотят, то приготовиться к смерти по долгу охотничему и воротиться к лесному зверю, чуду крылатому". Фальши у него на уме не было, а потому он рассказал, что у него было в мыслях. Зверь лесной, чудо крылатое и без того их знал; видя его правду, но клятву всё же взял и подал ошейник и подарки для других сыновей. А потом сверкнул глазами синими и, приложив два перста ко лбу охотника, отправил того домой.

***

Винчестер и очи не успел протереть, как очутился он в воротах широкого двора гостиничного; в ту пору в те же ворота въезжали папики с караванами богатыми с прислугою верною, и привезли они казны и товаров меряно немеряно. Поднялся в мотеле шум и гвалт, повскакали сыновья из-за чистки оружия своего, и почали они отца целовать, миловать и разными ласковыми именами называть, да гостей не стесняясь, всё на утеху собравшимся, и два младших брата лебезят пуще старшего. Видят они, что отец как-то нерадостен и что есть у него на сердце печаль потаённая. Стали младшие сыновья его допрашивать, не потерял ли он подарков желанных; а старший стоит в стороне, не шелОхнется, словно приговора своего ожидает. И возговорит тогда охотник умелый своим сыновьям родимым, хорошим да пригожим, на всё готовым: "Не потерял я подарков ваших; а есть у меня другая печаль, и скажу вам об ней завтрашний день, а сегодня будем веселитися".

И развернулись папики богатые, подоставали подарки знатные, для сыновей охотника умелого. Младшие только гогочут, выставляя себя на продажу, и задами сверкают, и глазами стреляют, только старший забрал ошейник кожанай чёрнай, каменьями усыпанный, сверкнул очами зелёными да уплыл в свой номер дешёвый, под жадные взгляды воздыхателей, прихватив по дороге штоф зелена вина заморского, „високи“ прозываемого.

Ввечеру гости перетрахались, и стало в номерах поспокойнее, тишина прошлась по горницам дорогих гостей, сводников, угодников, прихлебателей. До полуночи оргия продолжалася, и таков был вечерний пир, какого умелый охотник и не видывал.

Что же дальше будет, не ведаю! Сам боюсь продолжения грязного, умотали меня добры молодцы, словно со мной забавлялися, нет мочи утра дожидаться, уж больно сюжет заковыристый и хочется развязки ладной, для всех приятной, да не скоро дело делается, скоро только сказка сказывается...

Заутра позвал к себе охотник умелый своих сыновей, рассказал им всё, что с ним приключилося, всё от слова до слова, и спросил: хотят ли они избавить его от смерти лютой и поехать жить к зверю лесному, к чуду крылатому? Младший сын наотрез отказался и говорит: "Пусть тот сын и выручает отца, для кого он доставал ошейник кожанай". А старшой сын сверкнул зеленым глазом, хитро так с надеждой, стал перед батюшкой на колени и сказал: "Надевай, давай, на меня ошейник, отец родной, я этого и хотел, я поеду к зверю лесному, чуду крылатому, и стану жить у него".

И приложил Винчестер к шее сына ошейник кожанай, какого краше нет и залюбовался красотой сына старшего, и выпрастал елдык, стоящий колом, и заставил сына отсосать себе, потому как старший сам обещал за подарочек разложиться по полной под отцом родным — уж и стонал он на прощанье и гнулся, всё для услады родителя. И когда излился охотник умелый в горячее горло сына, щёлкнул замок волшебный, и исчез молодец из покоев отеческих, под отчаянный рык Джона Винчестера.

***

Очутился старший сын в хибаре зверя лесного, чуда крылатого, на кровати из резного дуба, с простынями замызганными, на болт толстый насаженный, ровно он и с места не сходил, ровно он целый век тут жил, ровно лёг почивать да проснулся, от того что дерут его знатно.

Заиграла музыка согласная, какой отродясь он не слыхивал. Вставили ему еще больше, и застонал молодец красный, красоты неписаной, от сладостных мук разлившихся по всему телу, и начал он сам насаживаться на хер, колом стоящий, потому как желание бешеное возыграло во теле молодом.

И потрахались они славно, не успевши познакомиться даже. Поимело его чудо крылатое и в уста сахарные, и подкидывал попку Винчестер, и разводил ягодицы упругие, и стонал от желания сильного, и сосал, слезами обливаясь, хуем давясь, но трудился исправно, потому как давно мечтал об утехах, этим подобных. Как только не ставил его зверь лесной в первый их раз, наслаждаясь позами откровенными, развратными, заставляя говорить слова грязные, стегал прутиком жёстким по пяткам розовым, не давал кончить сразу же молодцу, заставляя желать пуще прежнего. И вязал пеньковой верёвочкой яйца налитые, большие, красивые, чтоб желанье продлить бесконечно. И стегал по соскам торчащим, словно ягодки спелые, еловой веточкой колкой, боль лёгкую доставляющей, и кусал молодец губы алые, минетом растраханные, и теребило чудо крылатое член его большой, которым гордился молодец. И забыл старший сын имя собственное, так хотелось ему разрядиться. И засадил ему зверь лесной хер огромный в дырку готовую, до ебли жадную, и понёсся Винчестер-сын к мечте своей, к разрядке желанной. И кончали ему в задницу, глубоко и долго, и плакал он от счастья одинокой слезою, что позволил Хозяин Единственный, на все времена не меняемый, кончить к себе не прикасаясь. И излился молодец в свой первый раз на хуе хозяйском, как не кончал никогда прежде. И бухнул в ноги чуду крылатому, и склонил голову русую, и блеснул кожей, от пота сверкающей и хозяйской спермой забрызганной, ожидая решения страшного, опасаясь, что не подошёл для утех нестандартных, кои любил зверь лесной, чудо крылатое.

И вещал ему голос сильный и громкий, выбивая все мысли другие из головы его ветреной: "Господин я твой, ты послушный раб. И всё, что мне пожелается, всё, что мне на ум придёт, исполнять ты будешь с охотою". Прочитал Дин словеса огненные, что и перед взором его проявилися, и пропали они, будто их никогда не бывало там. Но запомнил он фразу заветную, что останется он здесь для утехи волшебной, и заныл снова хер, на слова желанные голову алую поднимая, и возговорил голосом радостным молодой сын охотника, красавец писаный, утирая губы затраханные, слизывая сперму белесую с пальцев длинных тонких хозяйских: "Да, зови ты меня рабом своим, и будь ты всегда мой справедливый Господин, строгий и милостивый. Я из воли твоей никогда не выступлю. Благодарствую тебе за всё твоё угощение. Лучше твоих рук умелых и пальцев твоих длинных не найти мне на белом свете: то и как же мне довольному не быть? Я отродясь таких чудес не видывал, какие ты вытворял только что. Я от такого дива ещё нескоро в себя не приду, только не люблю я почивать один, ты же составишь компанию?".

Удивился синеокий Хозяин словам непотребным, не подобающим боттому покорному, и отымел старшего сына по новой. С извращеньями разными, для обоих приятными. И вертел его как куклу безвольную, вставляя во все дыры жаркие, влажные, заставляя стонать беспрерывно и просить постоянно большего, и под конец, наигравшись, засадил в дырку припухшую, так к продолженью зовущую, полную спермы белесой, не по разу клейменой Хозяином, шишечку ладную, молодую, ещё семена свои не отдавшую, потому гладкую и в пупырышках мелких, для поддержания желания страстного в теле молодецком. Потрогал за хвостик затычку, вызывая стоны хриплые, усмехнулся работе своей с любовью проделанной и исчез, оставив молодца во желании, строго наказав руками себя не трогать.

Заметался было Дин по комнатке маленькой, от желанья нарастающего изнывая, как появилися в воздухе словеса огненные: "Не бойся, мой раб прекрасный: не будешь ты почивать один, дожидайся меня вечером, приду на усладу тебе". И пошел Винчестер радостный в порядок приводить жилище своё теперь законное, потому как сидеть сиднем на шишечке мочи не было...

***

Мало ли, много ли тому времени прошло: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, — стал привыкать к своему житью-бытью молодой сын охотника, красавец писаный; ничему он уже не дивуется, ничего не пугается. И возлюблял он своего Господина милостивого день ото дня, и видел он, что недаром тот зовёт его рабом своим, что любит Мастер его пуще самого себя.

Так и зажили они в радости. Одевался молодец просто — только широкие штаны льняные висели на косточках сладких, подвязанные простой верёвочкой, чтоб в любое время без усилий мог Мастер содрать ткань ненавистную и отыметь раба послушного. Как говорится — дёрни за верёвочку, дверь и...

Дин за время свободное, коего совсем мало оказалося, поменял убранство хибары, вычистил всё до блеска, потому как делать больше было нечего, пока Хозяин Его, зверь лесной, чудо крылатое по делам своим отлучался. Чтоб желанье унять постоянное, приходилось дела придумывать разные, в предвкушении траха будущего и вспоминая уже прошедшее. А и драл его топ ненасытный с каждым разом все изобретательней, все окрестности уже пометил Винчестер спермой своей тягучей. И в доме всё было затрахано, все поверхности на себе перепробовал молодец, а и округу стороной не обошёл: и плетень хлипкий, и задворок теперь уже красный, с таким трудом до чиста выскобленный, и крючочек (тот самый, для ошейника), до блеска начищенный, от слоя ржавчины избавленный и не по назначению оприходованный, и лесок соседний, каждый пенёк и кочечку. В дупла птичьи, и в норку кроличью сливал семя своё белесое, и пчёлок кормил однажды под умелой рукой Хозяина, изливаясь на улей огромный. В речке всего более любо было молодцу писаному, давалке жадной, заставляли его отсасывать в толще воды прозрачной. Со временем научился Винчестер долго дыханье задерживать. И под кусточком калиновым не единожды драным был; невзирая на позывы другие, зажимали его хер мягкий и въезжали сразу на всю длину в глубину жаркую, ещё более узкую от давления чуждого, болезненного и от того приятного и трахали постоянно, не согласуясь с его потребностями. И давал Хозяину Дин пуще прежнего, наслаждаясь вниманьем великим, принимая игры запретные, не всему миру понятные.

И любил ещё Хозяин Единственный девайсы странные пробовать. Разноцветные дилдо всех размеров услаждали молодца жаркого, и кляпы различные, и наручники, и плети, и хлысты, и стеки, и флоггеры, всё было в шкафу заветном, всё на себе испытал Винчестер, дивясь фантазии Мастера. Но больше всего зверь лесной любил натуральные игрушки, как та шишечка; и где только находил что похожее, не сотворённое руками человеческими? Понятно теперь становилося, куда исчезал постоянно затейник наш… И любил эти натуральные излишества Дин, и ухаживал за шишечками своими и веточками еловыми, и камушками круглыми, и верёвочками пеньковыми, и сучками замысловатыми. И прилаживали ему в дырку жадную тёплую древесину и камни холодные, и заставляли танцевать красиво и медленно, и радовать глаз Хозяина. И вставляли ему в хер толстый, колом стоящий, в щёлку узкую веточку гладкую длинную, чуть погнутую, как и положено быть тому девайсу, и стояло у молодца часами, без разрядки, до обморока порою доходило. От обилия приспособлений уже ломился шкаф единственный, а Хозяину было всё мало, молодца своего трахая. И не помнил чуда такого Дин, чтоб по второму разу повторялась ебля сверхъестественная. И захотелось ему радостью этой поделиться с семейством родным, с братьями-дураками, от такого счастья добровольно отказавшимися, и отцом родимым, которого не хотел больше молодец наш.

***

И вот однажды и припомнилось молодому сыну охотника, красавцу писаному, что день рождения скоро у батюшки, юбилей, так сказать, со всех сторон круглый; и напала на него тоска неусыпная; и увидал его в той тоске и слезах зверь лесной, чудо крылатое, и сильно закручинился, и стал спрашивать, лаская пальцами дырку заветную, потому как хотел неустанно и не давал покоя Винчестеру: отчего он во тоске, во слезах? Рассказал тот ему свои мысли, перемежая стонами слабыми, потому как затрахан был сегодня уже полностью и хотел передышки хоть малой, и стал просить у него позволения повидать своего батюшку родимого и братцев своих любезных. И возговорит к нему зверь лесной, чудо крылатое, сняв с Дина ошейник и вкладывая в дрожащие руки молодца: "Я даю тебе моё позволенье и отправляю к отцу родимому, и очутишься ты в гостинице грязной, где сейчас он и проживает. Насладись обществом родственников, покажи себя во всей красе своей, пусть увидят тебя гладкого, до ебли моей жадного. Только скажу я тебе: коли ты ровно через десять часов к полуночи не воротишься, то не будет меня на белом свете, и исчезну я тою же минутою, по той причине, что люблю тебя больше, чем самого себя, и жить без тебя не могу."

Ужаснулся Дин перспективе такой, подумав, что не будут драть его больше так сладко, так жадно, заставляя кончать без рук своих, и днём, и ночью, и в любых позах, не согласуясь с его интересами, не дадут вкусить спермы, на вкус горьковатой и от того еще более притягательной, не кончат ему на лицо подставленное, не заткнут больше дырку ладной шишечкой. И бухнулся он на колени перед Мастером своим, и стал он заверять словами заветными и клятвами, что ровно за час до полуночи воротится он в комнатушку их общую. Простился он с Хозяином своим строгим, но милостивым, отсосав на прощание жадно, разрешая долбиться в самое горло умелое, и испил всё до капли, подаренное Господином в утешение их короткой разлуки.

Ох и чувствует мое сердце чуткое, беде быть лютой, непоправимой, уж больно все складно было у наших голубчиков, не ко добру счастье на них свалилося, не бывает добра без горя безмерного, без трудностей непреодолимых, без превратностей судьбы... Но трах был знатный, ради него и пострадать не грех, а сколько страдать нашим героям, то мне неведомо: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается...

***

И криво усмехнувшись, будто знал что секретное, дотронулся зверь лесной, чудо крылатое до лба молодецкого, сверкнул синим глазом; и оказался Дин на широком дворе мотеля дорожного, перед номером своего батюшки родимого. Толкнул дверь хлипкую и увидел семейство родное, в сборе перед столиком с яствами простыми да бухлом под завязку. Повернулись все и от неожиданности замерли, наставив на него оружие всякое, но узнали братца пропавшего, и подхватили его под руки сильные и повели к батюшке родимому; а батюшка уже пьян лежит, нерадостен, денно и нощно его вспоминаючи, горючими слезами обливаючись, потому как трахать хотел сына старшего, любимого, шалаву молодую, подстилку общую на всех, сучку от ебли текущую. И вскочил отец родной и прижал сына старшего ко груди своей; и долго они целовалися, миловалися, ласковыми речами утешалися. Только не замечал Джон Винчестер равнодушия в зелёных глазах, не хотел видеть правды, что теперь не его считал Хозяином сын родной.

Рассказал старший сын своему батюшке родимому и братьям своим младшим, любезным, про житьё-бытьё свое у зверя лесного, чуда крылатого, всё от слова до слова, никакой крохи не скрываючи. Только краснел поначалу, а потом втянулся, когда увидел, как дрочат себе братья младшие от рассказов его, как стонут тихо, и смотрят жадно, с завистью, на него, лярву хозяйскую, на потаскуху, на которой клейма ставить негде. И сам достал он свой хер налитой и показал братьям неразумным, ничего в своей жизни не пробовавшим, как это — кончать только от желания одного к Мастеру своему, не касаясь конца своего, потому как не он теперь властен над ним. И говорил Дин, и спускал не единожды, поражая воображение молодецкое. И не видел он, как взревновал его охотник умелый к его житью развратному, блядскому, ненасытному, как дивился он, что привык старший сын его смотреть на своего Хозяина страшного и не бояться зверя лесного, чуда крылатого; сам он, об нем вспоминаючи, листом осиновым дрожал; и завидовал он лютой завистью, что не он теперь любимый Хозяин у Дина. А время идёт, и решил Джон, по прозвищу Винчестер, охотник умелый, сына своего старшего себе вернуть, и зверя сверхъестественного заодно погубить, как велел его охотничий долг: "Пусть-де околеет. Туда и дорога ему..."

И начал он подпаивать сына старшего, давалку любимую, пойлом своим тёплым, потому как льда в номере отродясь видом не видывали, слыхом не слыхивали; и сидели они на диванчике, и смотрели, как браться младшие трахаются напоказ, для услады родных людей; и пытался ласкать отец родной сына старшего, но не обращал внимания на потуги его пьяный раб своего Хозяина. И сомлел Дин Винчестер от пойла крепкого и заснул на плече отца-предателя, до ебли охочего. И вставил ему, сонному и пьяному, охотник умелый, желая насладиться нутром горячим, да не вышло ничего. Не по херу дырка оказалась! Не чувствовал больше жаркой узости такого желанного тела охотник. Видно, крупнее елдык у зверя лесного, чуда крылатого был, чем у человека обычного, хоть и охотника умелого, на то оно и чудо супернатуральное. И взвыл тут пьяный отец и разбудил сына своего; и почувствовал Дин, что ебут его без согласия на то Мастера разлюбезного, ведь запретил Хозяин Единственный на веки веков ублажать кого бы то ни было, кроме него самого.

А и оттолкнул Дин отца родимого, вмазав ему про меж глаз, как тот любил делать и сам; и завертелся в поисках ошейника кожанага чёрнага с каменьями драгоценными. Почувствовал, как стало сердце болеть и щемить, словно время уже вышло. А браться пьяные, до его тела охочие, раз отцу не досталося, с ним разговаривают о том о сём, лаская холёное тело, расспрашивают, подзадерживают. Однако сердце его не вытерпело; надавав по рукам жадным, простился сын старший, любимый, красавец писаный, с братьями милыми, пнул для порядку батюшку родимого, чтоб не лез к честному рабу Мастера своего, и принял от него благословение родительское, больше похожее на проклятие заковыристое, в мат завуалированное, и накинул ошейник найденный с камнем отсутствующим и, не дождавшись единой минуточки до часа урочного, защёлкнул замочек с секретом, что поддавался только Хозяину разлюбезному и очутился во дворе перед хибаркой покосившейся, и, дивуючись, что Хозяин его не встречает, закричал тогда громким голосом: "Где же ты, мой Господин, мой Хозяин Единственный? Что же ты меня не встречаешь? Вот он я, раб твой послушный! Воротился я раньше срока назначенного целым часом со минуточкой".

***

Ни ответа, ни привета не было, тишина стояла мёртвая; не играла даже музыка в окнах открытых. Дрогнуло сердечко у сына охотника, красавца писаного, почуял он нешто недоброе; обежал он хибарку хлипкую, на задворке стрельнул глазами, под кусточек калиновый слазил, звал зычным голосом своего Хозяина — нет нигде ни ответа, ни привета. Побежал он на пригорок зелёненький, где торчал крючочек стальной, от ржавчины с трудом очищенный, не по назначению оприходованный, и увидел он, что зверь лесной, чудо крылатое, лежит на пригорочке, обхватив дрын лапами своими изящными, пальцами тонкими. И показалось ему, что заснул Мастер, его дожидаючись, и спит теперь крепким сном. Начал его будить потихоньку сын охотника, красавец писаный, — он не слышит; принялся будить покрепче, схватил его за ладонь узкую — и видит, что зверь лесной, чудо крылатое, бездыханен, мёртв лежит...

И понял, что надул его отец родной, задержал на время большее, не успел он ко сроку, как клялся Мастеру своему. Помутилися его очи ясные, подкосилися ноги резвые, пал он на колени, обнял руками сильными голову чуда крылатого, доброго, голову лохматую и чернявую, и завопил истошным голосом: "Ты встань, пробудись, мой Хозяин Единственный, я люблю тебя, пуще всей семьи своей да члена своего крепкого!.."

И распустил ремень хозяйский, и взял глубоко в рот без дозволения, и засосал жадно, давясь слезами горючими; и только дрогнул во рту мягкий хладный член, только стал он наливаться кровью горячей, только брызнула сперма липкая в горло глубокое, жаркое, мокрое, родное, только проглотил боттом верный подарок ему предназначенный, как заблестели молнии со всех сторон, затряслась земля от грома великого, ударила громова стрела каменная в пригорок зелёненький, прямо в дрын заветный; и упал без памяти молодой сын охотника, красавец писаный, так и не поняв, что случилось с Хозяином...

***

...Тяжёлая рука легонько потрепала плечо. Шея затекла от неудобного положения, и Дин застонал, выплывая из забытья:
— Хозяин мой Единственный, прости раба своего неразумного, — прошептал Винчестер, вцепившись в родную руку.
— Что с тобой, Дин, ты болен? — спокойный, тихий голос ангела заставил его взвиться на диване, на котором он благополучно отрубился после очередной, но не совсем удачной охоты.
Со страхом открыв глаза, он наткнулся на озабоченный взгляд Кастиэля, который всерьёз решал проблему здоровья своего человека. С трудом пытаясь понять, что же произошло, Дин услышал слабое хихиканье со стороны кухни. Похолодев, Винчестер медленно развернулся на знакомый голос и увидел довольного Габриэля, сосущего огромный чупа-чупс.
— Убью!!! — мгновенно все осознав, со звериным рыком Дин прыгнул в сторону засранца и, в последнем отчаянном рывке схватившись за куртку побелевшего, как мел архангела, исчез вместе с ним.
— И как это понимать? — неуверенно спросил Сэм, с надеждой глядя на Кастиэля.
— Брат сказал, что лучший лечебный сон основан на тайных желаниях самого спящего, — неуверенно пояснил ангел, всё ещё смотря на пустое место, где лишь секунду назад находились Дин и Габриэль.
— Ну, судя по состоянию Дина, от ран он точно оправился, — захохотал Сэм, усаживаясь за свой новый лэптоп.


(1) Индороссийские

(2) Пыж

Пыж — прокладка, предотвращающая высыпание порохового и дробового заряда из патрона. В дульнозарядных ружьях и пушках, и современных охотничьих ружьях — пробка, которая отделяет порох от дроби, пули или ядра; а также забивает, предотвращает высыпание и фиксирует заряд. Пыж изготовляется из войлока, шерсти, пеньки, кожи, картона, бумаги. При использовании бумажного патрона для дульнозарядного оружия, при заряжании стрелок разрывал бумажный патрон, высыпал порох в ствол оружия, затем использовал бумагу в качестве пыжа и досылал сверху пулю. В современных патронах заводского изготовления в основном используются полиэтиленовые пыж-контейнеры, отлитые как единое целое и состоящие из обтюратора, амортизатора и контейнера, вмещающего дробь или картечь.

(3) Армяк

Армяк (первоначально «ормяк») — верхняя, долгополая одежда из грубой, шерстяной ткани (изначально из верблюжьей шерсти). С капюшоном, без пуговиц, застёжек, запахивается ремнём. Напоминает шерстяной, тёплый халат. Носят зимой, в холодное время.
В России — кучерской кафтан, крестьянская одежда. Известна на Руси с XIII века. Наиболее распространенная верхняя одежда крестьян-мужчин. Армяк представлял собой длинный, теплый, просторный халат без сборок. Подпоясывался обязательно цветным кушаком.

---

Сообщение от администратора сообщества

[Dean__Winchester]

Ребят, при написании нового поста делайте заголовок - не ленитесь. Если это ваш фанфик (или даже чужой, но вы указываете автора), пишите в заголовке название фанфика и автора. Если имеется необходимость расширить темы записей, с предложениями в личку. Спасибо за внимание! И спасибо, что вы с нами!

@темы: новости

---

Опрос о предпочтениях

[Dean__Winchester]

0

Вопрос: Какой сезон лучше по вашему мнению?

1. 1 сезон		30	(24.19%)
2. 2 сезон		21	(16.94%)
3. 3 сезон		14	(11.29%)
4. 4 сезон		23	(18.55%)
5. 5 сезон		12	(9.68%)
6. 6 сезон		3	(2.42%)
7. 7 сезон		5	(4.03%)
8. затрудняюсь ответить		14	(11.29%)
9. свой вариант ( в комментарии)		2	(1.61%)
Всего:		124

@темы: Сверхъествественное, опрос

---

Фанфик "Пастельные краски", автор - 21st century

[21st century]

Название: Пастельные краски.
Автор: 21st century
Фандом: Кроссовер Resident Evil, Supernatural, Devil may Cry.
Размер: Макси.
AU, постапокалипсис. Материки Южной и Северной Америки охвачены пандемией вируса Т. Большая часть населения - заражена и погибла, часть выживших находит пристанище под землей, в искусственном оборудованным комплексе. Их жизнь окружена имитацией и синтетикой, химической пищей и надежной ложью правительства. Другая часть отслоилась и существует независимо: закрытый сектор зовет их Повстанцами - бродягами, мародерами, выживающими на поверхности любыми способами и ценой. В свою очередь, Закрытый сектор организован цивилизованно и гармонично - по официальным данным он подчиняется правительству, на деле - отдан сильнейшим фармацевтический компаниям, разделивших комплекс на сектора. Повстанцы выказывают нежелание подчиняться новой Власти и за сим подвержены травле. Новый мир разделяется на два отдельных куска.
От автора: Проба пера после долгого застолья. Рассказ не имеет глав, потому выкладываться будет кусками. Пересечение фандомов имеет логическое обоснование, которое планирует постепенно раскрываться по ходу сюжета. Первый кусок - небольшой аперитив и лично мое желание узнать: есть ли смысл развивать и продолжать эту тему. Приятного чтения.


Осень с запахом увядшей листвы, дождливого неба и мокрой коры. Терпкая горечь с неуместно сладкими нотками, словно густой кленовый сироп, пролитый в черный арабский кофе. Одежки деревьев хрустят в пружинистом шаге – легко, однотонно, - подошвы выбрасывают тихое, чуткое «соль».
- Будто ничего не случилось. – Шепот срывается с губ облачком пара. – Правда? Кажется, будто сейчас кто-то выйдет и возьмет газету с крыльца. Дети пойдут в школу. Кто-то выведет пса. Хоть что-то.
Ее слова тяжело повисают в осенней прохладе. Холодный пригород полон бледных, пастельных тонов, долгих речушек дорог, полных листьев и сора, зеленой щетины ковра в правильных формах земельных участков.
- Не хочу видеть то, что из них выйдет. – Пирс пробует пальцами знаки, будто слепой. Номерная табличка с проржавевшими парами – штат Айова в плотной рыжей корке-коросте.
- Нечему выходить. – Дуло винтовки приподнимает блестящий глянцем пакет и Дин наступает в хруст лепестков тонкой картошки. Ботинок бросает мягкую, нечеткую тень. Их силуэты – растертый грифель на чистой бумаге. – Здесь нечего есть – они давно пережрали друг друга.
- В домах что-то есть.
- Мне стоит обольщаться, что это выжившие?
- Смотря, что ты подразумеваешь под этим. – Пирс поднимается, сбивает с колен мучную белую пыль. 18.45. Сегодня темнеет с востока. Облака дождливого серого красятся в тяжелую вечернюю синь – тенар с прослойкой индиго.
Кто-то поднимает глаза к влажной спутанной шерсти – небо без единого пятнышка звезд.
- Пора уходить.
- Обсмотрим пару домов. – Дин обрывает его, словно не слышит. Разгоняет шагом заплатки красно-желтых листов, манит кивком, как ребенок – играя.
- Мы не успеем.
- Вы останетесь здесь. – Ответствует он. - Ребекка и Барри – ждите у машины. Пирс. Бери полегче что-нибудь и топай за мной. Понял?
Ниванс кивает ему неохотно. Невзрачный Glock сменяет винтовку - рукоять мягко ложится в ладонь и лижет пальцы нагретым теплом. Дин берет легкую, спортивную сумку – темно-синий мешок с пакетом соленых орешков на дне, - печатает взгляд на коробках домов в ржаво-желтых пятнах-оспинах, - опускает шаг на ступеньку.
Первый этаж как игрушечный домик - пустой и детальный, бесцветный, застывший. Ни следа возни, ни побоев, ни пятнышка грязи на горчичном бледном ковре. Слой пыли лежит, будто занавесь шелка - прозрачная ткань серебрит голубой полумрак паутиной. Гости ступают на ощупь, тревожат подошвой паркетный рояль - очередь клавиш черно-белого дерева.
- Там должна быть кухня. – Скачок подбородка – за дверь – Поищи что-нибудь. Я поднимусь наверх.
Кусочки мыла, лезвия бритвы, зубная паста и нить. Батарейки и ткань, сигареты и сласти, полотенца, бинты, мягкие облачка ваты. На дне шкафа хрустящий пакет с ассорти, носочек без пары с ободком из сине-красных полос, и залежи порно в строгих черных коробках. Улыбка гнет губы изогнутой мягкой дугой.
- Паршивец. – Он шепчет беззлобно.
Перисто-серое небо грузно плывет над землей, отражаясь в квадратиках стекол. Он сгребает в мешок пачки лезвий, тюбики пасты, карандаши – для детишек, - прямоугольники папирос – для обмена. Все глухо падает в кучу, одно на одно, с шумом подскакивает, ложась на плечо, мелодично шепчется, выпирает уголками из сумки, толкаясь, стуча. В родительской спальне пахнет чем-то липким и кислым, как вязкая смазка и уксус. Крылья носа чутко дрожат, пробуя запах. Он толкает дверь, осторожно, долго, бездумно смотрит в разлитый парфюм, пустивший мутные пятна по узорному полу.
Дом неприветливо пуст. Тишина в нем ломка и хрустяща, как в бумажном пакете, как в теплой коробке с бледно-желтым нутром.
- Что-то есть? – Вопрошает он, минув шестнадцать ступенек по лестнице - вниз. Ниванс ставит консервные банки широкими низкими столбиками:
- Как видишь. – Отвечает, погодя, неохотно. – В столешнице еще осталась пачка просроченных чипсов.
- Я угощусь?
- Твой желудок – травись.
Дин не уверен, что переход на «ты» был удачным. Ладонь солдата старательно толкает пачку итальянских спагетти в располневшую сумку – она висит на руке, словно пивное надутое брюхо.
- Не поместится. – Поднимает голову Пирс. – Возьми к себе минералку и соду.
- А что с чистой водой?
- Ни черта.
- Дрянь. – Тесный шкафчик возмущенно звенит серебром и целует холодом кисть, упавшую в рот. Он примеряется: стоит брать ложки и вилки? Хмурится мелко, - бугорок толстых линий, - выходит во двор через кухню.
Собаки спят на отросшем газоне. Он видит вспухшие шаром животы, грязные пятна на светлой не чесаной шерсти. Ошейники-ленты – выцветший красный и коричневый цвет, хвосты - облезшей кисточкой-щеткой.
- Их не кормили. – Дин думает вслух.
Ветер несет в нос сладость осенней листвы, влажной сырости, дождя и асфальта. Мухи роятся над запахом тел: они садятся, взлетают – жирные пчелы, как бусины перца. В их пении он почти рад громкому «Дин!».
Пирс неспешно вдыхает в тонком скрипе двери. Мрак облепляет: тесный и вязкий, липкий, болотно-зеленый, как в ряске, сильно несущий цветущей рекой. Гниение находит подвал - небольшой, словно погреб; неожиданно теплый, даже неприятно нагретый. Фигурки у стен сложились в комочек, - их лица мягкой резьбы, как у кукол в Сочельник. Клочья кожи висят на ручонках потертым дряхлым тряпьем.
- Странно. – Вспорхнуло на выдохе, слетело с его языка.
Он заглядывает сверху вниз, со ступеньки, произносит задумчиво-тянуще, медля:
– Они умерли позже, чем те, которых мы находили.
- Покончили с собой?
- Или им помогли.
Винчестер обводит губами его очевидный вопрос:
- «Кто». Ты это хотел спросить?
- Что я хотел, то спросил бы сам. – Парирует Пирс раздраженно, отступая ровно на веерный взмах. В мутном стекле небо затянуто плотной, грубоватой лепниной. Семь часов отбивают эхом короткий удар: в молчании сухо свистят тонкие ветки, листья-монеты роняют чуткий неслышимый звон – неосознанный, заполняющий уши – и с облака падает первое тихое «соль».
Дин цепляет солдата за клетчатый шарф. Он толкает в затылок, почти печатает в пятна на грязном стекле; шаркает шепотом в ухо:
- Давай, скажи, что не заметил, Орлиный глаз.
- Какого…
Он обрывается – Дин тычет пальцем в черную точку у дальних васильковых домов. Она скачуще движется, упруго ступает на елочку-лесенку хрупких, ломких досок ступенек, взбирается дробью – отрывистых, стучащих шагов – и гаснет в темном прохладном нутре.
- Его не было рядом, когда я смотрел!
- Плохо смотрел! – Надрывный шепот похожий на крик. Винчестер бьет по оконной раме рукой - он возмущен и тревожен, не собран и застигнут врасплох.
Капитан выдыхает, накрывает ладонью лицо и пробует веко:
- Сколько патронов, боец? – Голос звучит тише, спокойней. В окнах дрожит бас уходящего грома.
- Полный магазин, сэр. – Он неожиданно нисходит на «вы»: Дин улыбается бегло и вскользь – заплетает, распускает полную ленту, безмолвно смеясь. Неуместно, думает он. – Но даже с этим у нас не будет шансов.
- Он здесь один.
- Шутите, капитан? Вы лучше меня знаете, что…
-…Чистильщики не ходят в одиночку. – Обрывает Дин, наступая. – Да. Но там он один.
Его голос горячий, тяжелый; кольца глаз скачут направо – смотрят внимательно, цепко, чтобы скользяще свернуть и пройтись по другой стороне. Он уверен, что на улицах пусто. Два слога раскрывают и сводят губы кольцом:
- Пусто. Эти сволочи разошлись присматривать домик покраше. У нас будет пару минут. – Он рвано кивает. – Пойдем. Бери сумки.
- Стой.
- Что?
- Собаки. Во дворе нет собак.

@темы: Дин, фанфики

---

аватарки

[naive_astronaut]

Остальные аватарки

@темы: аватары, Сэм, Дин

---

[Niou Masaharu]

Срочно нужны: Мег Мастерс, Рафаэль, Руфус Тернер, Джон Винчестер и Сэмюэль Кэмпбелл!

@темы: Сверхъествественное, героини, герои, игры, реклама

---

Просьба

[Eliza Hale]

У меня не совсем обычная просьба.
У меня есть подруга которая очень любит сериал, но у нее нету ПК да и такое бывает в наше время(( и сама она поискать не может.
А скоро НГ и хотелось бы сделать человеку подарок.
А вы сохраняете любимые фики в комп? Можете поделиться?
В свою очередь обещаю поделиться получившимся архивом в этом посте.

@темы: слэш, Сэм, вопрос, Сверхъествественное, Дин, Импала, фанфики, Дженсен Эклз, Джаред Падалеки, сезоны, предложение

---

[Anaida999]

С праздником!
Обойка
2800х800

У меня в дневнике

@темы: Сэм, Сверхъествественное, творчество, Дин, фан-арт, обои, актеры

---

аватарки

[Anaida999]

Остальные

@темы: аватары, Сэм, Дин, Дженсен Эклз, Джаред Падалеки, фан-арт

---

коллажи и аватарки

[Anaida999]

Dean/Castiel "I will always protect you"

ВСЕ РАЗМЕРЫ ЗДЕСЬ
+аватарки 100х100 :

остальные

@темы: аватары, Сверхъествественное, Дин, ангелы, Дженсен Эклз, герои, фан-арт, обои

---

Фанвидео "Песня про белочку"

[Гнев Иштар]

Название: Песня про белочку
Автор: Гнев Иштар
Персонажи: Винчестеры и другие обитатели нашего леса
Жанр: юмор
Музыка: Башня Rowen "Белочка"



Смотреть

@темы: видео

---

[neverinfacthomeless]

Аватары 100х100:
Сэм [6шт.]
Дин [16шт.]

остальное тут

@темы: аватары, Сэм, Сверхъествественное, Дин